Т и х о н. Замолчи, Шатун, без тебя тошно.
С а в о с ь (сочувственно). Что, Тихонька, не при нас будь сказано, крепко пропечатали?
Т и х о н (угнетенно). Выговор, в принципе, обеспечен.
С а в о с ь. А может быть, нам актив собрать, поговорить, посоветоваться?
Т и х о н (зло). Расширенный пленум райкома сейчас тебе тут соберем!
С а в о с ь. А что ты думаешь, повредило бы?
Ш а т у н (хочет что-то сказать, но захлебывается от смеха). А что, если бы… Слушай, Тихон! Давай опять лектора пригласим!..
Тихон безнадежно машет рукой.
Нет, не этого, а того, что в прошлом году рассказывал про римского папу, который на самом деле был мамой. Помните, сектанты сбежались на эту лекцию, как на пожар.
Т и х о н. Разумников на индивидуальную работу рекомендует нажимать.
Ш а т у н. Правильно! Индивидуально! Нажимать…
Т и х о н (зло). Ну так бери свою Тэклю и нажимай индивидуально! Перевоспитывай! А у меня лен посыпался, у меня рожь преть начала, надои падают.
Ш а т у н. Нет, с Тэклей не управлюсь! Ты меня за какой-нибудь чужой закрепи.
С а в о с ь. Может быть, Тихонька, не при нас будь сказано, ты бы сам за Тэклю взялся… индивидуально?
Т и х о н. Скройся, дед, с моих глаз и не загоняй меня живым в могилу! Надо придумать что-нибудь координальное!
Ш а т у н. Правильно! (Думает, смотрит на молитвенный дом.) О! Есть! (Хохочет.) Давайте возьмем да заткнем им печную трубу онучею!
Т и х о н (вскакивает со ступенек). Нет, они меня сегодня доконают.
Ш а т у н. А что?..
С а в о с ь. Один дурак так говорил: давайте соберем со всего села топоры, положим в один мешок и бросим в колодец. Вот булькнет! Если, не при нас будь сказано, и делать что, так покупай ты, Тихон, духовой оркестр. Я тебе клянусь, что секте нашей сразу будет каюк!
Ш а т у н (одобрительно). О!
Т и х о н. Были бы лимиты, давно купил бы.
С а в о с ь. Нам бы трубы да бубны, можно было б и без лимитов играть.
Т и х о н. Без лимитов, дед, только в ящик сыграть можно.
Ш а т у н. Индивидуально.
Все уходят в клуб. Появляется Н а д е й к а, за ней Ю з и к. Он заговорщицки осматривается по сторонам, стучит в окошко, появляется Г а л я. Они о чем-то шепчутся. Галя закрывает окно, помахав Надейке рукой.
Н а д е й к а (поет).
Ю з и к (свистит соловьем в специальный свисток). Этим соловьем покойника можно на ноги поставить, не то что…
Н а д е й к а (не обращает на него внимания и продолжает петь грустно и зло).
Ни он, ни она не замечают, что за ними наблюдают Т и х о н, Ш а т у н и С а в о с ь.
Ю з и к (несмело идет за Надейкой и хочет остановить ее). Ну подожди, Надейка! Ну хватит тебе! Ну скажи, какая же тебя муха укусила?
Н а д е й к а. Ты только о чужой любви заботишься! А мне осточертело все! И нечего тебе за мной ходить тенью.
Ю з и к. Ну а как я должен ходить?
Н а д е й к а (передразнивает). «Должен»? Андрей за своим счастьем вон в какой ад полез! А ты? Ничего лучшего не придумал, как бороду отпустить.
Ю з и к. Сейчас в городе все хлопцы с бородами ходят.
Н а д е й к а. Ой мамочки, это у него борода? Мочалка у тебя охломонистая, а не городская борода!
Ю з и к. Тогда можешь поискать себе бритого!
Н а д е й к а. О! Так бы сразу и сказал! И не таскался бы за мной, не молчал бы над ухом часами.
Ю з и к. Молчал. А что мне, на каждом перекрестке о своей… Ну, об этой, о дружбе, кричать?
Н а д е й к а. О своей… об этой… Ты бы мог вот так, как Андрей, и в огонь и в воду за своим счастьем?
Ю з и к (ухмыляется). В огонь — нет. А в воду — хоть сейчас! Вечером она теплая.
Н а д е й к а. Мамочки, и с этим человеком я собираюсь век вековать! Посмотрел бы ты, тюфяк, как в городе любятся!
Ю з и к. Много ты видела!
Н а д е й к а. Не бойся, видела. Там же на улице целуются, в троллейбусах целуются, на танцплощадках — нечего и говорить. А ходят как! Там же он ей как положит руки на плечи…
Ю з и к (подхватывает). …так у нее, бедной, аж ноги подкашиваются.