С к о р и н а. И два счастливые и, как им кажется, способные бакалавры наук вызволенных по воле его величества включаются в посольство писцами…
Г у с о в с к и й. Послы вечный договор подписывают, способные писцы стократ его переписывают, короли готовятся к новой войне, а бакалавры волею судеб на целые годы теряют друг друга… Сон! Ей-богу, сон! Дай я тебя потрогаю, пока ты не исчез.
С к о р и н а. Теряют, чтобы найти!
Г у с о в с к и й (вспомнил). А находят, чтобы спросить друг у друга о содеянном, чтобы поведать друг другу о достигнутом, как во взаимной клятве о том условлено было. Или, может, забыл уговор наш?..
О д в е р н и к. Должно, плохо ты знаешь друга своего, Микола?!
М с т и с л а в е ц. Да мы лучше на плаху, чем супротив слова!..
Скорина обнимает за плечи Мстиславца.
Г у с о в с к и й. Тогда ответствуй при свидетелях, Франциск Скорина, побратиму своему: чем богат? чем славен? чем счастлив? и опечален чем?..
С к о р и н а. За славой не гонюсь…
М с т и с л а в е ц. Подтверждаем! Наставник Франциск сам говорит: кто жаден на похвалу, тот беден заслугами.
С к о р и н а. Это не я говорю, Петр. Это Плутарх утверждает.
М с т и с л а в е ц. Тем более!..
С к о р и н а. Клятву нашу держу крепко и исполнять стараюсь исправно.
М с т и с л а в е ц. Мы, как Марк Аврелий, приставляем одно доброе дело к другому, и так плотно, что между ними не остается ни малейшего промежутка.
Г у с о в с к и й. Франциск, где ты себе такого умника взял?..
М с т и с л а в е ц. А пошто нам в дураках ходить? Наставник Франциск и сам у Марка Аврелия учится не делать ничего без причины и цели, а во-вторых, не делать ничего, чтобы не клонилось на пользу общества.
С к о р и н а (с гордостью за Мстиславца). Как видишь, богат я друзьями верными и учителями славными. Счастлив встречей с тобой. Счастлив, что воспоминания наши временем не затемненные… Ни один человек не счастлив, пока не считает себя счастливым. А чем опечален, того не перечесть… Пожалуй, и вся исповедь, друже…
М с т и с л а в е ц. Наставник Франциск у нас милостник науки и мудрости…
Скорина шутя дает Петру подзатыльник.
Мы в предисловье так и написали (цитирует): …иже болей избрал оставити в науке и в книгах вечную славу и память свою, нежели во тленных великих сокровищах.
О д в е р н и к. Молодец, Петр! Если уж товар и подавать, так лучшей стороной.
М с т и с л а в е ц. А наш наставник со всех сторон…
С к о р и н а. Льстецы несчастные. Эдак разве гоже?
О д в е р н и к. Гоже, Франциск, гоже. Кто же нас в этом большом мире заметит, если мы еще сами себя уничижать будем?.. Неси-ка ты, Петр, сюда дело рук его и разума светлого!
М с т и с л а в е ц. Все нести?
О д в е р н и к. А чего скупиться? Свое, поди, а не с чужих рук!
Мстиславец выходит.
С к о р и н а. Прости, Микола, они тебе и рта раскрыть не дали. Где ты теперь? Откуда и куда? Как живешь и при ком служишь? Какими ветрами занесло тебя в неметчину?..
О д в е р н и к (голосом Скорины). Словом, отвечай, Микола, побратиму своему Франциску: чем богат? чем славен? чем счастлив и опечален чем?..
Г у с о в с к и й (через продолжительную паузу). Хочу быть богатым, а живу бедно. Люблю славу, а она меня обходит. Хочу счастья, а живу в печали. Хочу быть самим собою, а являюсь средством выявления других. Хочу чистого неба над головою, а дышать приходится смрадом от костров, на которых палят людей. Хочу видеть родное поле усеянным золотыми снопами, а вижу его истерзанным копытами боевых коней и политым кровью братьев своих…
О д в е р н и к. Загадками говоришь, братец. Давай яснее…
М с т и с л а в е ц вносит стопку прекрасно изданных книг.
М с т и с л а в е ц. Поднять тяжко, а нести приятно. (Кладет книги перед Гусовским.)
С к о р и н а. Добре сказано!
Г у с о в с к и й (догадался). Франциск, я не верю очам своим.
М с т и с л а в е ц. А вы дотроньтесь, полистайте!
О д в е р н и к. Оно и почитать не повредит.
Г у с о в с к и й (читает). «Я, Франциск, сын Скоринин с Полоцка, в лекарских науках доктор, разумея, что без мудрости и без добрых обычаев не есть мощно, почтиве жити людем простым на земле, сказал в славном старом месте Празском лета по божьем нараждении тысяча пятьсот семнадцатого эту книгу тиснути русскими словами, а словенским языком наперед ко чтению и к похвале богу… а также к общественной пользе, наиболее с той причины, что меня милостивый бог с того языка на свет пустил…» (Взволнованно.) Книги на языке своего народа?! Впервые?! Знаешь ли сам, что сотворил ты, Франциск Скорина?!