Д ж у л ь е т т а. Живут же люди — и ничего, не жалуются.
Ж о р а. Какие люди?
Д ж у л ь е т т а. Те, у которых головы на плечах, а не горшки с ушами.
Ж о р а. Исчезни из глаз, шансонетка гастрономовская!
Д ж у л ь е т т а (взрывается). Холуй неотесанный!..
Ж о р а (спокойно). Ничего, еще годик-другой около таких разумных и отесанных, как ты, потрусь, от любого столичного не отличишь.
Д ж у л ь е т т а. По виду — возможно!.. Только, к сожалению, диапазону твоего куцего мышления не суждено выйти за пределы привычных крестьянских образов и мужицких представлений.
Ж о р а (кричит). Джульетта, Жулька, Евгения, не говори по написанному, а то искалечу!
Д ж у л ь е т т а (бросив нитки в лицо Жоре). Укуси кота за хвост, пройдет злость. (Уходит.)
Ж о р а (опустился в изнеможении). И все-таки они его сперли!..
П р е д с е д а т е л ь. Ясненько!.. Что было еще?
Т и м о х. Т-т-такого н-н-ничего, е-е-если…
С е м е н о в н а. Тимох говорит: ничего такого особенного, если не считать, что он чуть было не задушил бригадира.
П р е д с е д а т е л ь. Ничего не ясно!..
2 - й ч л е н с у д а. Выходит, надо новое дело возбуждать?
П р е д с е д а т е л ь. Да подождите вы с новым, тут от старого свихнуться можно!.. Бригадир Геннадий, потерпевший от подчиненного Тимоха, говорите, как было новое дело, если оно имеет отношение к старому!
1 - й ч л е н с у д а. Записывайте!
С е к р е т а р ь. Пишу!
Г е н н а д и й. Никакого особенного дела не было, граждане товарищеские судьи. Пели мы с другом Сеней.
П р е д с е д а т е л ь. Видимо, что-то не то пели?
Появляются Т и м о х и С е м е н о в н а.
С е н я. Нет, как раз то, граждане товарищеские судьи.
Геннадий и Сеня ходят вокруг опешивших Тимоха и Семеновны и поют:
Т и м о х. Ч-ч-ч я н-н-не п-п-понимаю т-т-т…
С е м е н о в н а. Тимоша говорит, что не очень понимает твои песни, Генечка. Что-то ты не то запел?..
Г е н н а д и й. Как раз то! А чтобы стало более понятно, подай сегодня заявление об увольнении по собственному желанию, сдай инструмент под расписку, оставь бригаду, купи сухарей, склади в мешок и вместе с непонятливым Тимохом иди к прокурору с повинной. Чистосердечное признание смягчает вину. На передачу, которую я обещал, не рассчитывай, видимо, тебе строгого режима влепят… Вот так! По Жориному кодексу…
Т и м о х. Н-н-нас в т-тюрьму? (Хватает Геннадия за поясной ремень и раскручивает вокруг себя, чтобы бросить.) П-пришибу!!!
Сбегается вся б р и г а д а и останавливает Тимоха. Семеновна успокаивает его. Геннадий сидит на полу, испуганный и обескураженный.
Г е н н а д и й. Ты что? Ты что, одурел? Видали? Ходит тихо, смотрит ртом, а какой характер?!
Т и м о х (успокоился). Х-х-характер н-н-н…
С е м е н о в н а. Тимоша говорит — характер тут ни при чем.
Т и м о х. Правильно!
С е м е н о в н а. И прошу я тебя, Генечка, ради всех святых, не лезь ты не в свое дело! Нам же Зойку и Максима прописать надо. А это же хорошо, если двумя тысячами обойдется! А как две с гаком заломит?!.
Н а д я. И на гак отгакаем, не согнемся, а Максима и Зойку выручим.
С е м е н о в н а. Я с себя последнее сниму, а Максиму и Зойке отдам.
Т и м о х. П-правильно!
Г е н н а д и й. Значит, коллективная халтура на коллективную взятку?
С е н я. Коллективная халтура на коллективную взятку по безналичному расчету.
П р е д с е д а т е л ь. Прошу пояснить!
С е н я. Основной ремонт бригада делает по-честному, в то же время, то есть параллельно, я очищаю чердак у соседей и перетаскиваю сюда весь хлам, утиль и прочий металлолом прошлого столетия. Развешиваю все по стенам и называю искусством в стиле поп-арт. А поскольку всякое искусство требует жертв, Джульетта пойдет на любые расходы, потому что такого чуда, какое сделаю я, не будет ни у Ивановых, ни у Петровых, ни у Сидоровых.