Т и м о х (вскакивает). В-в-вон?! Кого вон?.. Меня вон?.. Денежки взяли, а теперь, выходит, катись к-к-к… е-е-е… фе-фе-фе…
С е м е н о в н а (ласково). Тимоша, кругом же люди!..
Т и м о х (с облегчением). Ф-фени?!
С е м е н о в н а. Так что, поздравляем тебя, Жора, и тебя, Жулька, не хлебом-солью, а Уголовным кодексом.
Г е н н а д и й. И желаем вам ровно столько, сколько предусмотрено статьей 170.
С е м е н о в н а. И не свадебку мы вам подготовили, а народный суд. (Показывает на всех присутствующих.)
Л ю б а. Чтобы вытравить вас, как клопов, как паразитов, как тлю!..
Ж о р а (к судьям). Клопы? Паразиты?.. Тля?.. Война?.. Грубо! Не гуманно! Я бы сказал — не современно! Между нами же, по существу, нет антагонистических противоречий. Вышли мы все из народа. Если на то пошло, мы с вами свояки-родственники. Я же развился в вашем чреве. И на свет божий появился по вашему хотению. У нас же общий девиз: я — тебе, ты — мне. А кто в выигрыше — это уже от ума-разума зависит. Не всем одинаковый бог разум дал. Чего же там обижаться? Так что панча-шила — и делу конец. Нас не тронут, мы не тронем, а? А хотите, я покаюсь? Хотите, пеплом голову посыплю? Хотите, речь закачу, да такую страстную, что вы рыдать от жалости ко мне будете?! (Взбирается на стол, за которым работали судьи.) Сослуживцы! Братья! Однопланетяне! Как же я вам благодарен! Поставили вы меня, идиота, на правильную дорогу, обратили в веру истинную!.. В чем сила нашего общества?.. В том, что оно не дает человеку поскользнуться, не дает упасть. Надо — поправит! Надо — поддержит! А надо, так и по мозгам врежет!.. А нам, интеллигентам, так и надо! И мы не в обиде! Загниваем как-то, если не чистить нас с наждачком. Но здесь уже рабочий класс свое железное слово скажет… Возьмем, к примеру, вас! Возьмем меня!.. А на первый взгляд кажется, что там такого: вторую машину решил человек купить, комнату под дворянское гнездышко оборудовал?! А вот увлекся, переборщил и сам того не заметил, как с линии сбился. Я теперь холодею, как подумаю, что бы с нами было, если бы мы вас, спасителей наших, не встретили. Вы же нас буквально перевернули, перелицевали, можно сказать, чистой стороной навыворот! Спасибо! И мы на вас не в обиде. Как говорится, что было, то было и, будем считать, быльем поросло. А кто старое помянет… (Смотрит на Кузьмича.) А Кузьмич, а? Кто бы мог подумать?! Работал тихо, ходил незаметно! Обычный, простой, свой, а, на́ тебе — герой! Да какой! Нет, товарищи, с такими кадрами мы не пропадем! За мир, товарищи! За дружбу! Наполним бокалы, сдвинем их разом!.. (Совершенно спокойно, тихо, без пафоса.) Ну, что притихли, чистоплюи?! В зобу дыханье сперло?! Учителя-наставники нашлись!.. Нет, мы еще посмотрим, кто кого научит!.. Мне двадцать восемь! Я энергичен! Я умею делать деньги! И я еще не раз подброшу вас попутно на своем «кадиллаке». Джульетта, ты обратила внимание, как чистоплюи и краснобаи голосуют на дорогах частникам?.. Я еще приглашу вас в гости, и вы будете за дверью у нас снимать свою грязную кирзу. А я буду угощать вас коньяком, потому что чистоплюи и краснобаи, если и имеют… так на паршивый портвейн. (Джульетте.) А зимой я принесу тебе тюльпаны, а не передовицу из газеты «О пользе самоограничения». (Ко всем.) Признаюсь, у меня есть недостатки… Я не знаю иностранных языков и не читаю мемуаров. Но позвольте нам идти своим путем… (Берет бокал, наполняет его шампанским.) Поднимаю тост за чистоплюйство!
Ярость подняла Тимоха с места и повела на Жору. Но он остановился, подавил гнев, глубоко заикнулся, а затем случилось чудо — немой заговорил.
Т и м о х. К-к-к… К-к-к… кто же тебя выдумал… такого?!. Кто же пустил тебя в жизнь нашу?! На срам всем нам вырос ты, Федос Сыч с сычихой своей! Мы за землю нашу умирали, чтобы на ней цветы-маки росли. Как же ты взошел на ней, погань ядовитая?! Лишний ты нам! Поперек дороги ты нам — сойди! По-хорошему сойди, а то плохо тебе будет. С такими война наша не кончилась. Помни это, Федос, и ты, Евгения!..
С е м е н о в н а. Ой, людцы, ой, деточки! Бабочки, ой! У Тимоши голос прорезался!!! Тихо!.. Тихо!..
Т и м о х (сурово и твердо). Именем рабочей чести и совести, именем закона и справедливости, требуем сейчас же, сию минуту, в присутствии потерпевших и свидетелей вернуть всем квартирантам их тысячи согласно распискам!
Д ж у л ь е т т а (делает фиги). А вот! А вот! А вот не хотели?!
Ж о р а (кричит). Евгения, ша!!! (Совсем спокойно.) А может, давайте так… У меня такое предложение. Вначале пропишем Максима на правах мужа моей жены, потом Зойку, как мою жену, после этого мы с ними разженимся, а тогда уже обо всем сразу и договоримся.