Бутылка исчезает, и появляется чашка.
Пусть пьет и рассказывает. А ты его слушай, слушай, слушай, пока он не выговорится до конца, до донышка, до основания. После этого обязательно спроси, что он еще хочет сказать, в смысле дополнить. И только после этого, после, а не до… разведи руками и скажи сочувственно: не поймите меня правильно, но я вас, уважаемый товарищ, не понимаю. После короткой паузы, которую обязательно надо выдержать, посетитель убедится, что сам дурак, и уже никогда в жизни тебя больше не побеспокоит. (Исчезает.)
С а м о с е й к и н (как открытие). Век живи — век учись!..
Появляются И г н а т и П а в л и н а в сопровождении Л ю б о ч к и.
Л ю б о ч к а. Через три пары наши расписываются. Брачащихся — ужас! Дыркину пришлось на свадьбу пригласить, а то стоять бы нашим еще часа два. Вы не против?
П а в л и н а. Лавки не отсидит, а закуси хватает…
Л ю б о ч к а. Ау вас как? Все сделали?
П а в л и н а. Чтоб их не знаю чем сделало!..
И г н а т. Ему, другому, сердце на ладонь вынимаешь, а он рыло в землю.
Л ю б о ч к а. Значит, закольцевали вопрос, обормоты?! За мной! (Входит к Самосейкину.) Они у тебя были?
С а м о с е й к и н. Ну.
Л ю б о ч к а. Не «ну», а «ага»! Образование получил, а совесть потерял.
С а м о с е й к и н. Легче, Любочка! Легче!
З л ы д е н ь. Не перечь. Она секретарь помощника твоего начальника.
Л ю б о ч к а. Можно себе представить, как ты с другими разговариваешь, если по просьбе и то как следует сделать не можешь.
С а м о с е й к и н. По просьбе и как следует там делают. (Показывает вниз.) Этажом ниже. А я делаю по закону. Так что возьми клиентов и проводи к Бронебойному.
Л ю б о ч к а. Ты меня запомнишь, Самосейкин! (Уходит.)
Любочка, Игнат и Павлина направляются к Бронебойному.
Б р о н е б о й н ы й (в трубку). Ну и что, что гудят?.. Ну и что, что вы больной? И я больной. И у меня гудят, и не только трубы. У меня от ваших законов в ушах гудит… А вот так… А вот так и разговариваю! А вы меня не пужайте! Пужаный! Вот когда выпрут, тогда ты на мое место сядешь. Попробуешь моего хлеба. (Кладет трубку.)
Появляется З л ы д е н ь.
З л ы д е н ь. Грубишь народу, Бронебойный. Нехорошо!
Звонит звонок. Бронебойный берет трубку.
Б р о н е б о й н ы й (ласково). Ну не враг я тебе… Ну нету, дорогой, нету у меня водопроводчика. И электрика нету. В аспирантуру пошел электрик: ученье — свет, а водопроводчик спился… Нет уж, дорогой, это вы не туда смотрите! Не надо угощать — не будут спиваться.
Входят Л ю б о ч к а, И г н а т и П а в л и н а.
Ну, все, дорогой, ты у меня не один. (Кладет трубку. К Любочке.) Ну что ты мне их привела? Они у меня уже были.
Л ю б о ч к а. Товарищ Миленький просил, чтобы вы сделали все как положено.
Б р о н е б о й н ы й. Как положено делают специалисты подотдела перестраховки, с ведома и разрешения специалистов отдела содействия. А я человек маленький. Я вот такусенький, незначительный человечек. (Показывает, какой он маленький и незначительный.)
Л ю б о ч к а. Тогда пойдите к Яснотке и скажите ей, какой вы такусенький. Пусть она сделает.
Б р о н е б о й н ы й. Сейчас приду и скажу.
Любочка, Игнат и Павлина уходят.
З л ы д е н ь (Бронебойному). Функционируешь?
Б р о н е б о й н ы й. Функционирую.
З л ы д е н ь. Реагируешь?
Б р о н е б о й н ы й. Реагирую.
З л ы д е н ь. А трубы гудят?
Б р о н е б о й н ы й. Гудят.
З л ы д е н ь. Ну и пусть гудят, хоть полопаются. Что тебе, больше всех надо? Но при всем при этом клиенту не груби. У здешнего клиента слишком обострено чувство собственного достоинства. А это для нас опасно.
Б р о н е б о й н ы й. Он меня учит жить!
З л ы д е н ь. А чего звонил тот пенсионер?
Б р о н е б о й н ы й. Канализацию, говорит, так запрудило, что пробки перегорели. А ему телевизор смотреть надо.