М и л е н ь к и й. Всё!
В с е в м е с т е. Всё!
М и л е н ь к и й (бьет ладонью о стол). Я сказал — всё!!!
Пауза. Служащие начинают соображать.
Б р о н е б о й н ы й. Разрешите…
М и л е н ь к и й и З л ы д е н ь. Не разрешаем!
С а м о с е й к и н. Я хотел…
М и л е н ь к и й и З л ы д е н ь. Нас не интересует!
Я с н о т к а. Но подождите…
М и л е н ь к и й и З л ы д е н ь. У нас нет времени!
Все выходят, кроме Любочки и Дыркиной.
Д ы р к и н а. Если говорить откровенно, то мы с Любочкой…
М и л е н ь к и й и З л ы д е н ь. Тем хуже!
Д ы р к и н а. Между прочим, мне известно, что ты сам должен был быть на этой свадьбе в качестве шафера.
М и л е н ь к и й. Проверка покажет, где был шафер (показывает снимок), а где махер. (Показывает второй снимок.)
Л ю б о ч к а. Мне тоже писать объяснение?
М и л е н ь к и й. В нашем аппарате я пока никому не делал исключений? Горморнарширбытуслуга вам не какая-нибудь контора?!.
Любочка бросает снимки в лицо Неупокоеву и, возмущенная, выбегает из кабинета.
Н е у п о к о е в. Факт — алмаз! Резануть бы фельетоном, а, Миленький?..
Миленький думает.
З л ы д е н ь. Самосейкина, Бронебойного, Яснотку и другой наш актив не трогать! Не компрометировать!
М и л е н ь к и й. Не торопись! Пресса — дело серьезное!..
Появляются С а м о с е й к и н, Б р о н е б о й н ы й, Я с н о т к а и Д ы р к и н а. Идут строевым шагом, выстраиваются в шеренгу перед Любочкой. Бронебойный выходит из строя, разворачивает папку, зачитывает «ноту».
Б р о н е б о й н ы й. Предала, гадина! (Делает шаг влево.) Это тебе от коллектива. (Закрывает папку, передает ее Любочке).
Л ю б о ч к а. Ну, так пусть тот, кто взял взятку, сейчас вернется к себе в кабинет и повесится. Если же успели поделить, то повесьтесь все трое в одной петле. (Снимает с себя пояс и протягивает Яснотке.)
Я с н о т к а (истерично). Я при этом обмене палец о палец не ударила. И это знают все! (Бросает пояс на пол.)
Б р о н е б о й н ы й. Можно подумать, что я на обмене мозоли натер?
С а м о с е й к и н. До фени, до лампочки мне сдался тот обмен!
Появляется П а в л и н а.
Л ю б о ч к а. Тетя Паша, какому обормоту вы дали взятку за обмен квартир? Или вы сейчас же мне скажете, или я сама удавлюсь!
П а в л и н а (испуганно). Свят! Свят! Свят! (Трижды целует Любочку в лоб и трижды сплевывает.) Пусть господь бережет! У нас в деревне и заведенки, и моды такой нет, чтобы за каждую мелочь взяткой мостить. Ну, накроет тебя при случае участковый с самогоном или бригадир вязанку соломы с плеч снимет, где без чего, поставишь рюмку, с собой бутылочку предложишь, тоже ведь человек на работе — пей-залейся, но чтобы в лапу — ни в жизнь!
Появляется Ф е д о р а.
Ф е д о р а (с поддельной радостью). Вот где вы, мои гостейки, вот где вы, мои родные! А я их по кабинетам ищу. Дороженькие мои, а может, к нам, на полчасика на опохмелочку? Оно бы, ей-богу, перед работой не повредило для ясности головы. А заодно и ордер тот на квартирку замочили бы.
Самосейкин, Яснотка и Бронебойный один за другим демонстративно уходят.
А чего это к ним не подступиться…
Л ю б о ч к а. С перепою.
Ф е д о р а. И я-таки тое…
П а в л и н а. А может, сюда бутылочки две принести, колбаску?
Л ю б о ч к а. Не возьмут.
Ф е д о р а. Ишь ты! Стесняются!
Л ю б о ч к а. А как же.
Ф е д о р а. Культурные? А вчера и пили, и ели… и ни один не поперхнулся.
Любочка, Павлина и Федора уходят.
Н е у п о к о е в. Вот тебе и выходит, Миленький, ни аккорда в единой гамме, ни репортажа, ни курсовой. А факт — алмаз! Поверь моему нюху!
М и л е н ь к и й. Не можем мы травмировать общественность такими «алмазами». Не для прессы все это, резонанс может быть не тот. (Подает руку Неупокоеву.) Будь здоров и ищи что-нибудь более ходкое.
Н е у п о к о е в (подает руку). Вас понял.
М и л е н ь к и й. А инцидент предаем забвению, лады?
Н е у п о к о е в. Я молчу, ты молчишь, он, она, оно молчит. Мы молчим, вы молчите, они молчат. А злыдням, между прочим, это на руку.