Но так как все же мы помрем
Выходит, мы помрем от ран
Нестрашных
Вот завилась пыль воронкой
Это смерть сюда идет
Может и пройдет сторонкой
В смысле, мимо обойдет
А чего идти ей мимо
Ей и здесь ведь хорошо
Вот когда ведь ты прошел –
Ведь понравилось, не правда ль?
Весна под окошками бродит
Родимая! Личко покажь!
На седьмой поднимися этаж
А то все внизу пропадаешь
Она ж отвечала смеясь
Гуляя средь гущи народа:
А на седьмом — там уже не природа
На седьмом — там уже черт те что
Странна ли, скажем, жизнь китайца
Когда живет на свете грек
И русский тоже жить пытается
И мериканец тот же грех
Берет на душу — средь природы
Жить не как дерево там вишня
Или там камни или воды
Иль, скажем, небеса, а видишь ли –
Как мериканец
Ты помнишь край, где все мы жили
Где пел полночный соловей
И некторый мужик двужильный
Пахал поля при свете дней
И возвращался с работы
На наш невинный палисад
Как будто из потьмы египтской
Бросал свой истомленный взгляд
И были мы не виноваты
И лишь сводящая с ума
Во всем была здесь виновата
Одна великая потьма
Египтская
Всюду мясо женское летает
Просит одевать-любить его
От души бывало отлетает
А душа не просит ничего
Потому что голая душа
Женская — безумно хороша
Вот он ходит по пятам
Только лишь прилягу на ночь
Он мне: Дмитрий Алексаныч –
Скажет сверху — Как ты там?
— Хорошо — отвечу в гневе
— Знаешь кто я? Что хочу?
— Даже знать я не хочу!
Ты сиди себе на небе
И делай свое дело
Но тихо
Вот человек и нет ему призванья
Ни ласкового средь других людей прозванья
Ни места, ни жены, ни сына
И плачет по нему в лесу осина
Но если что-то плачет по тебе
То это уж само серьезно по себе
Вся жизнь исполнена опасностей
Средь мелких повседневных частностей:
Вот я на днях услышал зуммер
Я трубку взял и в то ж мгновенье
Услышал, что я чистый гений
Я чуть от ужаса не умер –
Что это?
Вот Он едет на осляти
Отчего же он убог? –
А потому что это, дети
Вочеловечившийся Бог
Отчего ж он так страдает
Волочит ужасный крест? –
А потому то, дорогие
Это дело Бога есть
Отчего же это люди
Чуть чего — за топоры? –
А потому что они — бляди
Но до времени-поры
Ах, будущей жизни счастливой
Отсыпьте немного в пригоршню
От этого станет ли горше
Что вот подержу я в руках
Ну, не ее — так хоть прах
Ее
Будущей
Прекрасные девушки бродят по пляжу
Нагие как серны альпийских лугов
Я взглядом их трогаю нежно и глажу
И в море бросаю под ропот валов:
Они ко мне руки с пучин простирают
А я уже небо глазами держу
И солнце заходит и след их стирает
И я одинокий под взглядом лежу
Чьим-то
Как много женщин нехороших
Сбивающих нас всех с пути
В отличие от девушек хороших
Не миновать их и не обойти
Куда бежать от них! куда идти!
Они живут разлитые в природе
Бывает, выйдешь потихоньку вроде
Они вдруг возникают на пути
Как дерева какие
В ней все, Господь не приведи!
И как вошла и как приветствовала
И наполнение груди –
Все идеалу соответствовало
И мне совсем не соответствовало
Я тонок был в своей груди
Со впадиною впереди
И вся фигура просто бедствовала
Так — что Господь не приведи!
Женщина плавает в синей воде
Гладкою кожей на солнце сверкает
Ведь человек! — а как рыба какая
Неуловимая в синей воде
Но подберется когда не спеша
Ужас какой или пакость какая –
Вот уже только глазами сверкает!
Только безумие! Только душа!
Давайте думать как бывает
О том, что так легко не быть
О том, что каждый забывает
При том, что так легко забыть
Так как же этому не быть
Когда оно так и бывает
Он вспомнил о дальнем но главном
О родине вспомнил своей
Привиделись свет и пространство
И блики знакомых людей
Он двинулся в том направленье
И в стенку ударился лбом
И это родство и знакомство
С тех пор узнает он в любом
Прозрачные сосны стояли
Меж ними стояли прекрасные ели
Но все это было когда-то вначале
Когда мы и ахнуть еще не успели
Все это по-прежнему где-то стоит
Но мы уже мимо всего пролетели
И мимо сосны, что прозрачна на вид
И мимо прекрасной и памятной ели
Куда ж мы спешили-летели?
И где отошли от летучего сна? –
Да там, где уже не прозрачна сосна
И где не прекрасны, но памятны ели
Солдат лежал напротив неба
И был он намертво убит
Иль притворялся, чтобы пуля
Которую на нитке Бог
Сквозь все миры привел к солдату
Чтоб познакомить их, но пуля…
Но пуля! Но солдат! Но Бог!
Если смерти не бояться
То не так прекрасна жизнь
Потому бояться смерти
Жизненный закон велит
Так и ты вот — бойся смерти
Ну а сам смотри вперед
И представь что смерть вся сзади
Хотя смерть вся здесь вокруг
В любую вещь вхожу до середины
А там уж Бог навстречу мне идет
Бутылку выпьешь так до половины
А там само без удержу идет
Вот так нас любит Бог — лишь пальцем поманит
А сам уж со всех ног навстречу нам бежит
Как же так? –
В подворотне он ее обидел
В смысле — изнасиловал ее
Бог все это и сквозь толщу видел
Но и не остановил его
Почему же? –
Потому что если в каждое мгновенье
Вмешиваться и вести учет
То уж следующего мгновенья
Не получится, а будет черт те что –
Вот поэтому.
Нет последних истин — все истины предпоследние
И в смысле истинности и в смысле порядка следования
Да и как бы человек что-то окончательное узнал
Когда и самый интеллигентный, даже балерина,
извините за выражение, носит внутри себя,
в буквальном смысле, кал
Бог меня немножечко осудит
А потом немножечко простит
Прямо из Москвы меня, отсюда
Он к себе на небо пригласит
Строгий, бородатый и усатый
Грозно глянет он из-под бровей:
Неужели сам все написал ты? –
— Что ты, что ты — с помощью Твоей!
— Ну то-то же
Скажи мне, о чем ты сейчас размышляешь
Взирая на этот квадрат
А я размышляю о ласковом круге
Который квадрату ни друг и ни брат
А кто же квадрат этот названный круга?
Убийца он кругу квадрат
Однако в квадрате хоть жить нам возможно
Ах, где только щас ни живут
Посредине мирозданья
Среди маленькой Москвы
Я страдаю от страданья