Младшего мистера Бертрама (вообще-то ему было за сорок, но его так называли, чтобы отличать от старшего брата) я нашла в глубине сада; он сидел в тени огромной лозы, укрывавшей половину веранды, и зарисовывал в журнал горстку бледных длинных корешков, лежавших перед ним на салфетке.
— Женьшень? — уточнила я, склоняясь над столом.
— Да, — отозвался тот, не отрывая глаз от тонкой линии, выходившей из-под пера. — Доброе утро, леди Грей. Как вижу, он вам знаком?
— Женьшень часто встречается в горах Северной Каролины, где я… жила прежде.
Вроде бы случайная фраза застряла в горле. Из ниоткуда пахнуло лесами Риджа: душистой пихтой и сладким тополиным соком с затхлыми нотками «древесных ушек» и привкусом дикого муската.
— Да, конечно.
Завершив линию, Бертрам опустил перо, снял очки и посмотрел на меня с видом человека, одержимого растениями и уверенного, что весь прочий мир обязан разделять его страсть.
— Это китайский женьшень; хочу посмотреть, приживется ли на нашей почве… — Он махнул рукой на пышный сад. — Каролинские сорта чахнут, а канадский не желает даже приниматься!
— До чего упрямый. Наверное, ему слишком жарко, — заметила я, беря табурет, на который мне указали, и ставя корзинку на пол. Блузка липла к телу, между лопатками расползалось влажное пятно, пот капал с волос на шею. — Женьшень предпочитает места попрохладнее.
В мыслях тут же расцвели яркие воспоминания о Ридже, и вокруг меня поднялись невидимые стены сгинувшего дома, обдуваемого холодным горным ветром. Казалось, опусти руку — и пальцы нащупают мягкую шерстку Адсо. Я с трудом сглотнула.
— Да, нынче жарко, — кивнул Бертрам, хотя сам выглядел суше корешков, лежавших на столе в пятнистой тени от лозы. — Леди Грей, не желаете ли освежиться? У нас в доме есть негус со льдом.
— Было бы замечательно, — бодро согласилась я. — Однако подождите… со льдом?!
— О, у меня и Сисси есть большой ледник у реки, — гордо заявил тот. — Минуточку, только скажу ей…
Мне хватило предусмотрительности захватить из дому веер, и теперь я достала его из корзинки. Ностальгия вдруг обрела неожиданный смысл. Мы ведь можем вернуться! Джейми оставил службу в армии, чтобы отвезти тело погибшего кузена в Шотландию. По возвращении мы собирались раздобыть печатный станок и вновь обосноваться в Северной Каролине, орудуя во имя революции уже не мечом, но словом.
Планы эти растоптало (как и мою будущую жизнь) известие о его гибели. Но теперь…
По спине пробежали острые мурашки, и, должно быть, охватившее меня лихорадочное возбуждение отразилось и на лице, потому что мистер и мисс Бертрам вытаращили на меня глаза. Они были близнецами, хоть и не слишком походили друг на друга внешне, но порой их лица принимали одно и то же выражение: как, например, сейчас, когда оба взирали на меня с удивлением.
Естественно, я не могла поделиться с ними своей радостью… Впрочем, в этом не было и нужды, и я принялась потягивать негус (портвейн, смешанный с горячей водой, сахаром и специями, а потом охлажденный — и впрямь охлажденный! — до удивительно приятного вкуса) и вслух восхищаться новыми изменениями в саду Бертрамов, и без того известном красотой и разнообразием. Старый мистер Бертрам потратил на него более полувека, а его дети, видимо, унаследовали не только сад, но и страсть к растениеводству.
— …И мы прочистили ручей и поставили новый сарай под рассаду, побольше, — хвасталась Сисси Бертрам. — У нас много желающих купить горшечную лозу и цветы для гостиной или зимнего сада! Хотя не знаю…
Пыл ее поугас, и заговорила она уже с сомнением:
— Вся эта суматоха из-за войны плохо сказывается на делах.
Мистер Бертрам кашлянул и негромко произнес:
— Это как посмотреть. Боюсь, на лекарства спрос только возрастет.
— Но если солдаты уходят… — с надеждой начала мисс Бертрам, но ее брат, более трезво взирающий на положение дел, покачал головой.
— Друг Сисси, разве ты не чувствуешь грозу? — тихо спросил он. — Она все ближе и ближе.
Он поднял голову, словно бы принюхиваясь, а сестра взяла его за руку, вместе с ним вслушиваясь в шум далекой стычки.
— Мистер Бертрам, я и не знала, что вы квакеры, — заговорила я, лишь бы нарушить зловещее молчание.
Оба заморгали и улыбнулись.
— О, — сказала мисс Бертрам. — Отца изгнали из собрания много лет назад. Но детские привычки порой прорезаются в самый неожиданный момент. — Она пожала пухлыми плечами — вроде бы и с улыбкой, но не без некоторого сожаления. — Вижу, у вас, леди Грей, есть список?