Выбрать главу

— А квасу? Из холодильничка.

— Квасу можно.

Мы выпили по большой кружке, и Генка сказал:

— Гляди, девять уже натикало. Русский начался. А мы сидим тут себе и квасок попиваем. Хорошо, верно?

— Верно. Только я вчера, как назло, все упражнения по русскому сделал. И правила выучил.

— Я тоже, — вздохнул Генка. — Ну, ничего. Мы ж не знали, что прогуливать будем. Давай лучше телевизор смотреть. Глянь в программку, чего там показывают.

— «АСУ» в действии», — прочитал я.

— Что-то интересное, — сказал Генка. — Про Японию, наверное.

Но передача оказалась совсем не про Японию, а про всякие заводы и автоматы.

— Хорошая штука — телевизор, — сказал Генка. — Хочешь — смотри, не нравится — выключи. А сидели бы сейчас на русском — не выключишь. Вот было бы здорово, если б в школе можно было уроки выключать. Или переключать на другие. Сидишь, к примеру, на математике. Вера Львовна говорит чего-то, на доске пишет. А ты сидишь и ничего не понимаешь. Дай-ка, думаешь, на историю переключусь. А то и совсем выключусь и в столовку пойду…

— Размечтался, — сказал я. — Как бы нас с тобой в самом деле… того… не выключили.

— Да не бойся, Серега. Выкрутимся. Хочешь еще квасу?

— Нет, больше не хочется. Пойдем лучше на улицу, погуляем.

— Ты что, нельзя! Нас сразу кто-нибудь увидит. Давай-ка лучше я тебя вареньем угощу. Клубничным. Такая вкуснятина.

И только Генка встал, чтобы варенье принести, как зазвонил телефон. Я рядом сидел и хотел уже трубку снять, но Генка как бросится на меня — за руку схватил и на диван повалил.

— Ты что, с ума сошел! Ведь дома никого нет!

Проклятый телефон звонил долго. А мы, как загипнотизированные, сидели и молча слушали. Наконец телефон замолчал.

— И чего звонят? — сказал Генка. — Знают ведь, что дома никого нет.

— Ошиблись, может, — сказал я.

— Ну конечно, — обрадовался Генка. — Наверняка ошиблись. Вот ведь люди бестолковые. Не могут номер правильно набрать. Раззвонились тут, понимаешь.

Генка пошел на кухню и принес варенье.

— Ты только понюхай, — открыл он банку. — Чувствуешь, как пахнет?!

Я понюхал — и только собрался ложку в банку запустить, как снова грянул звонок. Теперь уже в дверь. Я так и застыл с открытым ртом. Генка вытаращил глаза.

— Кто бы это мог быть? — зашептал он.

— Не знаю, — прошептал я.

Так мы просидели несколько минут. Наконец Генка сказал:

— Ушли, наверное. И кто это шастает, не понимаю. Ведь дома никого нет.

— Хватит, — сказал я. — Не могу больше здесь сидеть. Ты как хочешь, а я пошел на улицу. Сидишь тут как в мышеловке.

— Да ты не нервничай, Серега. Ошиблись, наверное, опять. Лопай варенье. Кваску могу подлить. Холодненького.

— Отстань ты от меня со своим кваском! — не выдержал я. — Говори: идешь со мной или нет?

— Ну ладно, пойдем. Может, проскочим незаметно. Мы осторожно вышли на лестницу и стали спускаться.

Внизу хлопнула парадная дверь и послышались шаги.

— Назад! — зашипел Генка, и в один миг мы снова были у дверей его квартиры. Генка лихорадочно зашарил по карманам и даже зачем-то заглянул под коврик. Но ключа не было.

— Забыл, кажется, — растерянно сказал он. Шаги приближались.

Наверное, если б в спорте было соревнование «Бег по лестнице вверх», то мы бы с Генкой сразу стали чемпионами. В один миг мы взлетели на последний шестой этаж и долго не могли отдышаться.

— Ничего, Серега, — говорил Генка, — прорвемся как-нибудь.

— Прорвемся, прорвемся, — обозлился я. — Сидели бы сейчас спокойно в школе, а не на этой грязной лестнице.

— Почему же грязной? — возразил Генка. — Тут довольно чисто.

Но я так на него глянул, что он сразу замолчал.

— А сейчас, наверное, уже математика идет, — грустно вздохнул я. — А ведь я и математику сделал. Задачка вот только не получилась.

— А у меня получилась, — сказал Генка.

— Не заливай. Я Витьке Лазареву звонил. У него тоже не получилась. А уж Витька — сам знаешь.

— Да честно говорю, решил, — засуетился Генка. — Гляди, как я делал.

Генка отломил от стены кусок штукатурки и принялся писать на полу. Когда вся площадка была исписана Генкиными каракулями, он сказал:

— Видишь, получается девять. Как в ответе.

— Действительно, девять, — удивился я. — Слушай, так ты же гений! Лазарев не решил, никто в классе не решил… Как это тебя осенило?

— Не знаю, — засмущался Генка. — Само как-то…

Я взял кусок штукатурки и вывел на полу жирную и кривую пятерку.

И тут мы услышали, что кто-то поднимается по лестнице. Не долго думая, мы проскользнули на чердак и в щелку увидели, как на площадке появилась дворничиха. Она посмотрела на исписанный штукатуркой пол, окунула швабру в ведро — и через секунду Генкина задачка исчезла вместе с пятеркой.