Имея за плечами неудачный брак и ряд более или менее удачных связей, Джеймс понимал в женской одежде достаточно, чтобы оценить стоимость этого атласного янтарного чуда.
— А мне казалось, ты на мели, — только и нашелся он.
— В ближайшем будущем я ожидаю крупных поступлений, — объявила Жаклин и любовно уложила халат обратно в чемодан.
— Кстати, только что вспомнил. — В голосе Джеймса угадывались интонации университетского «дедули Джимми». — Том Блэкстоун записался на лекции с осени. Хотя в мае говорил мне, что вынужден будет бросить учебу, поскольку дотации студентам совсем сократили.
— Правда?
— Он ведь у тебя в любимчиках, верно?
— Он помогает мне расставлять книги по полкам в библиотеке.
— Том умный парень. Я рад, что он сумел достать деньги. Любопытно, где?
Жаклин не ответила. Полагая, что его умозаключения верны, Джеймс зашел с другой стороны:
— Твоя больная подруга сделала тебя своей наследницей?
— Право, Джеймс, до чего же ты испорчен! — оскорбленно вскинулась Жаклин. — Я вовсе не рассчитываю унаследовать деньги, я намерена их заработать. Хэтти Фостер займется моей книгой. И заметь, — добавила она, сверкнув ровными белыми зубами, — в нашем с ней договоре не будет никаких двадцати пяти процентов комиссионных.
— Так ты не шутила насчет книги?
— Да вот же она, Фома неверующий! — Жаклин величественным жестом указала на тетрадь, покоившуюся на тумбочке. — Пока что я закончила только шесть глав, но рассчитываю на солидный аванс.
— Ты не против, если я взгляну?
— Джеймс, ты же знаешь, я всегда приветствую конструктивную критику!
У Джеймса мелькнула мысль, что это, пожалуй, величайшая ложь, когда-либо слышанная им от Жаклин. Он раскрыл тетрадку, на обложке которой было выведено: «Страсть среди дикарей».
Жаклин обвела взглядом комнату. Заглянула в шкаф, в ванную, под кровать... Невнятное бульканье, донесшееся с кровати, заставило ее резко обернуться. Джеймс не выдержал и заливисто расхохотался.
— Джеймс! — негодующе воскликнула она.
Он оторвал взгляд от тетради, на глазах его выступили слезы.
— Нелегко признавать, но это высший пилотаж! Давненько не читал такой смехоты.
— Смехоты?
— Ирония просто убийственная, — восхищенно продолжал Джеймс. — Я, конечно, и раньше знал, что у тебя острый язычок, но это... это превосходно. Эпизод, когда Уна застукала Лурха, который подсматривал! пока она купалась в ручье... — Он уткнулся в тетрадку и снова довольно хрюкнул.
Жаклин застыла, окаменев от гнева. Зеленые глаза метали в Джеймса молнии. Казалось, еще мгновение — и она набросится на него с кулаками. Но тут зазвонил телефон.
— Да? — ответила Жаклин в трубку. (Джеймс прыснул.) — Да-да, поднимайтесь. (Джеймс радостно загоготал.) Знаю, что говорила, но я передумала. Поднимайтесь. (Джеймс затрясся от хохота.)
— Что ж, — нежно пропела Жаклин, — раз тебе так нравится, можешь почитать на досуге, насладиться. Надеюсь, ты не забудешь привезти рукопись в Колдуотер?
— Нет-нет, — рассеянно отозвался Джеймс и снова рассмеялся.
В дверь постучали. Жаклин пошла открывать. Джеймс тем временем продолжал читать и похрюкивать.
— Джекки, ты готова?
— Да. Правда, чемодан оказался тяжелее, чем я думала. Если тебе не трудно...
— Не трудно.
Воцарилось молчание, нарушаемое недвусмысленными звуками.
Ухмылка застыла на лице Джеймса. Он поднял голову от «Страсти среди дикарей» и недоверчиво переспросил:
— Джекки?
В номер вошел лейтенант О'Брайен. На нем был темно-серый костюм, алый галстук и черные носки. Проведя носовым платком по губам, он поздоровался:
— Добрый день, профессор.
— Добрый день, — ледяным тоном отозвался Джеймс. — Джекки?
— Что, Джеймс? — Жаклин лучезарно улыбнулась.
— Я не к тебе обращаюсь!
О'Брайен приподнял чемодан Жаклин.
— Счастливо оставаться, профессор. Рад был познакомиться.
— Пока, Джеймс, дорогой. Спасибо за помощь.
Дверь закрылась, но прежде Джеймс услышал тихий смех Жаклин — нежный, дразнящий, интимный смех.
Он отшвырнул «Страсть среди дикарей» в другой конец комнаты. Тетрадь ударилась об стену и, трепеща страницами, упала на пол, точно подстреленная птица.
Ему Жаклин никогда не позволяла называть себя Джекки. Она терпеть не могла прозвища и уменьшительные имена.
— Ах ты двуличная, коварная, лживая!..
Исторгнув сей крик души, Джеймс сел и призадумался. Постепенно лицо его прояснялось. Ну конечно! Замечания по поводу рукописи, очевидно, разгневали его ненаглядную — а она по-прежнему оставалась его ненаглядной, пусть даже двуличной, коварной и лживой, И уж точно лучше ее во всем Колдуотере, штат Небраска, не найти. Книга сулила широкие возможности для стычек на ближайшие месяцы, и вдобавок предстояло разгадать тайну неожиданной расточительности Жаклин.