— Продолжайте! — Бетси ловила каждое слово Дюбретты.
Две седеющие головы склонились друг к другу. Какое-то время Жаклин прислушивалась, но вскоре потеряла интерес, поскольку лекция Дюбретты сводилась к общим принципам сенсационных разоблачений.
Неприязнь Дюбретты к Хэтти Фостер граничила с ненавистью. Ужимки Хэтти и ее подопечных — в особенности их вкус в области дизайна — были смешны и нелепы, что делало литераторов-романтиков более чем уязвимыми для сатиры, в которой Дюбретте не было равных. Но всем очевидная глупость — скудная пища для газетных сплетен. Тут требовалось что-то более завлекательное, желательно какая-нибудь страшная и позорная тайна. Любопытно, задумалась Жаклин, эта самая лживость, которую мечтала разоблачить Дюбретта, имеет какое-то отношение к намекам, что подбрасывали ей Джо и Джин? Если так, то в воздухе явственно попахивает шантажом. Но что тетушка Хэтти может иметь против беспечного и безобидного актера-неудачника Джо?
От раздумий ее оторвало внезапное молчание, воцарившееся за столиком, Жаклин моргнула и обнаружила, что Дюбретта с Бетси сверлят ее негодующими взглядами.
— Джекки, мы же разговариваем! — возмутилась Бетси.
— И кто вам мешает? Я и рта не раскрыла.
— Ты пела!
— Неужели?
— Я-то надеялась, что ты с этим справилась. — И Бетси пояснила Дюбретте: — Раньше Джекки всегда так делала — когда становилось скучно, она принималась напевать.
— И что же я пела? — с интересом спросила Жаклин.
Бетси вздохнула:
— Начала с «Расцвета любви». Потом перешла к «Старой, нежной песне любви», а уж затем — к «Пускай бегут года».
— Ну что ж! — Подхватив сумку, Жаклин поднялась. — Раз я мешаю вашей интеллектуальной беседе, то, пожалуй, откланяюсь.
Мурлыча себе под нос, она взяла у портье ключи от номера и направилась к лифту. «Пусть чередой годы прошли, свою любовь мы сберегли...»
Любовь и страсть, ревность и ненависть были, разумеется, не чужды Жаклин. Не найти более благодатной почвы для этих чувств, нежели влажные и тенистые университетские рощи. Однако, хотя Жаклин довелось стать невольной участницей нескольких расследований убийств, никогда прежде ей не приходилось окунаться в атмосферу, буквально пропитанную ненавистью. Все здесь друг друга ненавидели.
Но это лишь доказывает, рассуждала Жаклин, что авторы дамских романов не лучше и не хуже, чем прочие представители рода человеческого. Поражало иное — контраст между кружевными сердечками с одной стороны и ядовитыми перепалками — с другой. Сентиментальность и ехидство были сплетены в причудливый и нелепый клубок.
Пассажиры лифта испытали немалое облегчение, когда Жаклин вышла на своем этаже, по-прежнему напевая.
В номере никого не оказалось, но Сьюзен здесь побывала: ее ободранный чемоданчик робко забился в угол, а туалеты не заняли и четверти платяного шкафа. На тумбочке лежала записка: «Я ушла с Виктором! Огромное Вам спасибо! До скорой встречи. Не могу передать, как я Вам благодарна за Вашу доброту! Сью».
— Ого! — воскликнула Жаклин.
На тумбочке высилась еще и стопка книг в бумажных переплетах. На обложке верхней книжки юная дева млела в объятиях высокого и смазливого индейца. Сползающая с плеча девушки блузка готовилась вот-вот окончательно ее покинуть, а сама прелестница прогнулась назад под углом, немыслимым для человеческого позвоночника. Мрачное доселе лицо Жаклин слегка просветлело. Сбросив туфли, она поудобнее устроилась на кровати и подтянула к себе «Нежданные ветры страсти».
Глава 3
1
"Поведя широкими плечами, Длинная Стрела небрежно скинул лук и колчан со стрелами. На его бронзовой груди заиграли мускулы.
— Я буду звать тебя Анемон, Цветок Ветра, — произнес он по-английски, но с гортанным выговором. — Это цветок любви в моем племени, ибо он гнется от ветра страсти.
— Нет, — прошептала Флейм и попятилась, дрожащими руками пытаясь натянуть обрывки блузки на полные груди. У молодого воина загорелись глаза.
— Иди ко мне, Цветок Ветра. — Он отбросил в сторону кожаную набедренную повязку. Точно завороженная, Флейм уставилась на..."
— Жаклин?..
— Черт, — буркнула Жаклин. Она и не услышала, как в замке повернулся ключ.
Сьюзен смущенно улыбнулась:
— Извините, я не хотела вам мешать.