Опасаясь за свою анонимность, Джин не общалась с другими авторами, а потому не сразу поняла, что подписанный договор был форменным грабежом. Когда же зародились слабые подозрения, она прогнала эти мысли. В общем-то, нормальная реакция — люди готовы на что угодно, лишь бы не признавать, что совершили жуткую глупость. Даже сейчас Джин пыталась отразить нападки Жаклин. Да, в издательском бизнесе не обязательны письменные контракты между авторами и литературными агентами, но некоторые агенты настаивают на них; допустим, двадцать пять процентов — это чуть выше средних комиссионных... Ну хорошо, это более чем вдвое выше средней доли агента. Нет, Хэтти никогда не пересылала ей копии гонорарных ведомостей, но с каждым разом чеки были все солиднее, и нет никаких оснований подозревать...
Жаклин решила оставить щекотливую тему. Милая старушка ободрала Джин как липку, и тут уж ничего не поделать. Двадцать пять процентов комиссионных — просто возмутительно, но Джин на это согласилась, к тому же в письменной форме. А дополнительные комиссионные, которые Хэтти урывала из гонораров, наверняка как-то легализованы. Возможно, сравнив издательские экземпляры ведомостей с чеками, которые она получала, Джин смогла бы доказать мошенничество, но только путем долгой, ожесточенной и дорогостоящей тяжбы, а на это такая мямля в жизни не пойдет. Кроме того, ей ведь тогда придется сознаться, что она — Валери Вандербилт.
Жаклин не сомневалась, что тетушке Хэтти принадлежат права на псевдоним Валери Вандербилт — и бог знает на что еще. Много она бы дала, чтобы прочесть подписанный Джин контракт; не исключено, что там содержится оговорка, мелким-мелким шрифтом, в соответствии с которой Джин может быть помещена в алжирский бордель, если откажется настрочить еще шестнадцать похотливых книжек на условиях Хэтти, джин, судя по всему, никогда в глаза не видела эту писульку. И удивляться тут нечему; в делах высоколобые интеллектуалы смыслят не больше школяров, а трогательная убежденность в том, что они умнее всех на свете, делает их еще более уязвимыми.
Итак, сложившееся положение не слишком удручало Джин, пока тетушка Хэтти не сочла, что той необходимо посетить любовно-историческую конференцию. Вот тогда-то Джин и пришла в ужас. А стоило ей отказаться, и старушка не преминула использовать ее страх перед разоблачением, сделав его оружием против своей подопечной. Джин лишится работы, если откроется правда? Чушь. Да коллеги умрут от зависти, когда узнают, что она всемирно известная писательница. Джин слишком скромна, вот в чем ее беда. Какая жалость, что у нее нет друга, который рассказал бы всему миру, до чего же она замечательная!..
— Очень в духе дорогуши Хэтти, — кивнула Жаклин. — Но ты, Джин, и впрямь безнадежна. Почему ты не предложила ей засунуть этот контракт в задницу?
— Джин не склонна к грубости, — подал голос Джеймс, которому надоело оставаться в стороне. Он ласково похлопал Джин по руке. Ее блеклое лицо тотчас порозовело от радости.
— Так или иначе, теперь все в порядке, — промямлила она. — Благодаря Джеймсу... и... — Джин покосилась на помрачневшую Жаклин и быстро добавила: — И тебе, Джекки. Я столько переживала из-за ерунды. Вечная моя слабость. Стоило мне взглянуть проблеме в лицо, и она сама разрешилась, а Хэтти была так любезна...
Жаклин громко хмыкнула. Она-то не сомневалась, чем была вызвана перемена в тетушке Хэтти, и любезность была тут совершенно ни при чем. Когда Джин попала в ее конюшню, Хэтти только-только начинала свою гнусную карьеру, и ей потребовалось несколько лет, чтобы усовершенствовать свой оригинальный подход к продвижению авторов. Наиболее выигрышным аспектом оказался внешний шик, а этим качеством Джин, увы, не обладала. Она была скорее обузой, и новая Ви-Ви наверняка будет сногсшибательной красавицей, актрисой или моделью, которая сумеет держаться и вести себя в обществе как подобает.
— Ну, мне пора бежать, — засобиралась Джин. — Я и так отняла у вас столько времени.
— Погоди минутку, А что насчет остальных авторов, к примеру Валери Валентайн и Виктора фон Дамма? С ними Хэтти тоже заключила аналогичные контракты?
— Если честно, Джекки, я ничего не знаю об их делах с Хэтти — ну, за исключением того, что всем известно. Например, про то, что Джо лишь выступает в роли Виктора. Он говорил, что хочет порвать с Хэтти, очень зол на нее. Но в подробности никогда не пускался.
— А Валентайн?
Джин скривилась:
— С Валентайн никто не может поговорить. Хэтти сторожит ее ночью и днем.
— Разве? По крайней мере разок ты с ней побеседовала, — со значением сказала Жаклин.
Джин покраснела.
— Ой... насчет твоих детективных талантов... Ты уж меня извини. Я была так расстроена, что сама не ведала, что говорю. Это случилось дня два назад. Хэтти беседовала с каким-то издателем, и Валентайн вырвалась из-под ее крылышка. Она заметила, что я... расстроена, и спросила, что произошло. Не то чтобы ее это волновало, — мстительно добавила Джин, — просто она скучала, вот и проявила любопытство. Не помню точно, что я сказала, в таком смятении была, но, возможно, произнесла слово «шантаж» и сообщила, что собираюсь посоветоваться с тобой и... Больше я с ней ни разу не разговаривала. Честное слово!
Метрдотель сообщил Джеймсу, что столик в Дубовом зале готов. Джин тотчас ретировалась, с явным облегчением убегая от дотошных расспросов Жаклин.
Едва Джеймс и Жаклин взялись за меню, как к ним подошел официант.
— Простите, но, по-моему, это вы только что сидели в баре с дамой в сером костюме — за вторым столиком от входа? Боюсь, произошел несчастный случай.
Джеймс едва не опрокинул стол. Официант поспешно добавил:
— Кажется, она не пострадала, только испугалась. Я подумал, что вы захотите...
— Да-да, конечно. — Джеймс наконец ухитрился встать. — Где она?
Жаклин поспешила следом.
— Сохраните за нами столик, — крикнула она официанту. — Мы сейчас вернемся.
Джин распласталась в кресле, Недостатка внимания она не испытывала: швейцар похлопывал ее по плечу, официант протягивал стакан воды, а Джеймс уже стоял рядом, заламывая руки. Когда подошла Жаклин, он как раз требовал доктора, директора ресторана, полицию и виски — именно в таком порядке.
— Я не хочу виски, — прошептала Джин, приглаживая взъерошенные волосы.
— А я хочу! — заявил Джеймс. — С вами все в порядке? Что произошло? И почему никто не вызовет врача?
Жаклин сразу же определила, что официант был прав. Джин растрепана, вся в царапинах, на юбке — следы соприкосновения с грязным тротуаром, но в целом жива-здорова. Отправив Джеймса приглядеть за их местами — всегда надо помнить о главном, — Жаклин отвела подругу в дамскую комнату.
— Мои чулки... — скулила Джин.
— И сумка пропала, — заметила Жаклин.
— О господи. — Джин обвела помещение ошалелым взглядом. — И правда. Пропала! А там все мои кредитки и косметика...
— А семейные драгоценности? Наличные?
— В Нью-Йорке я никогда не ношу при себе наличных. Я...
— Значит, это скорее неудобство, чем катастрофа. Ты случайно не разглядела человека, который ее забрал?
— Человека?.. Ну еще бы! Ее трудно не заметить. Это была Лори, мерзкая девчонка!
Глава 7
1
Вернувшись в Дубовый зал, Жаклин жадно схватила меню.
— Умираю с голоду! Любопытно, у них есть улитки?
— Как можно говорить о еде в такой момент? — возмутился Джеймс. — Где Джин? Где полиция? Что ты сделала в отношении...
— Джин я посадила в такси и отправила обратно в отель — она скорее лишится последнего пенни, чем появится на публике в рваных колготках. Она сама позвонит в полицию и сообщит о случившемся... О-о! Улитки под соусом!
— Ты вчера ела улиток.
— Хочу поесть и сегодня. В Колдуотере их днем с огнем не сыскать.
— И слава богу, если хочешь знать мое мнение. — Джеймс потер лоб. — Да что я все об улитках? Что случилось с Джин? Почему ты не расскажешь мне, что творится вокруг?
— Расскажу, расскажу, не торопи. — Сделав заказ и вынудив Джеймса последовать ее примеру, Жаклин поудобнее устроилась на кожаной банкетке, после чего коротко и четко поведала о последних событиях, думая между тем: нет худа без добра, злоключения Джин отвлекут внимание от ее собственных и положат конец едким замечаниям Джеймса по поводу потери блокнота.