— Фон Дамм? О, это одна из самых блестящих идей Хэтти! — неохотно признала Дюбретта. — Она решила, что красивый, сексапильный мужик будет хорошо продаваться, — и оказалась права. На самом деле его зовут Джо Кирби. Эге... А вы двое, часом, не родственники?
— Рядом не лежали. Хотите верьте, хотите нет.
— Я верю только показаниям, данным под присягой, да и то не всегда. — Дюбретта что-то пометила в своем блокноте. — Джо — безработный актер, которого Хэтти взяла на эту роль. А его так называемые книжки строчат всякие-разные скучающие домохозяйки из Бруклина.
Она даже не потрудилась понизить голос, и несколько дам из предыдущего ряда обернулись, дабы пронзить ее взглядом. Одна из них заявила с хорошо поставленным бостонским выговором:
— Прошу прощения, мисс, но вы ошибаетесь. Виктор знает женское сердце и душу как мало кто из мужчин, и он сам, до последней запятой, пишет свои замечательные книги.
Лицо Дюбретты расплылось в широкой лягушачьей ухмылке.
— Уяснили картину? — обратилась она к Жаклин.
— Начинаю потихоньку, — весело отозвалась та.
Тут на сцену торопливо забралась Хэтти. Гул голосов разом стих. Дюбретта принялась рыться в кармане:
— Черт, и куда я задевала сигареты?
В ходе поисков на пол вывалились всевозможные предметы — мятые салфетки, визитные карточки, талоны на кофе и мыло, розовая бирка в форме сердечка. Жаклин нагнулась, чтобы помочь собрать все это, и уже хотела вернуть вещи хозяйке, как вдруг взгляд ее упал на розовое сердечко, Это была не запасная бирка, как она предполагала. На сердечке было нацарапано послание: «Прекрати, грязная сука, а не то пожалеешь!»
И рядом рисунок, столь же корявый, как буквы на плакате поклонниц Валери Валентайн. Похоже на крест...
Глава 2
Хэтти начала тронную речь. Легонько подтолкнув Дюбретту, Жаклин прошептала:
— Это что, шутка?
Дюбретта глянула на розовое сердечко и досадливо поморщилась:
— Малолетка чертова. Как только умудрилась... Ерунда, потом объясню.
Жаклин нашла семинар еще более увлекательным, чем ожидала. Она-то думала, что выступать будут литературные агенты, редакторы и издатели, А вместо этого публику услаждали модный фотограф, стилист, представитель известной косметической линии и модельер. На роль подопытного кролика из зала выбрали оцепеневшую от восторга девушку, и мастера принялись над ней колдовать. Когда они закончили, девицу было не узнать: щедро нагримированная, в парике и золотой парче, она напоминала восковой манекен. На тот случай, если у кого остались сомнения насчет цели этой демонстрации, Хэтти пояснила:
— Дорогие мои, никогда не выходите из образа — романтика, вечная романтика! Нет-нет, не оглядывайтесь на меня — для старой тети Хэтти поезд давно ушел, так что не берите с меня пример, но прислушайтесь к тому, что я говорю! А уж если ничто не помогает, так у нас есть мистер Джонсон, который фотографирует всех знаменитых красавиц, и он-то вам расскажет, как сделать ваши снимки более выигрышными.
Мистер Джонсон поведал о хитростях освещения, грима и — в безнадежных случаях — помощи аэрографа.
— Драгоценные мои, все хотят видеть ваши глаза, так что смотрите прямо в объектив! И думайте при этом: «Я люблю тебя, камера!»
Не считая спорадических смешков, Дюбретта почти не обращала внимания на речи; временами она что-то строчила в блокноте, но глаза ее так и стреляли по сторонам, перебегая от зрителей к гостям на сцене. Среди последних была и несчастная Валери Вандербилт, лицо которой почти целиком закрывал парик. Едва семинар закончился, Валери-Джин рысью устремилась к выходу, и Дюбретта вскочила на ноги. Жаклин вцепилась в ее руку:
— Так что насчет этой писульки с угрозой?
Дюбретта попыталась освободиться, но Жаклин не отпускала. Пожав плечами, Дюбретта капитулировала.
— А-а... Девчонка — президент клуба почитателей Валери Валентайн. У нее не все дома: вбила себе в голову, что я стремлюсь уничтожить ее кумира, вот и подсовывает мне идиотские записочки.
— С Лори я уже познакомилась, — сообщила Жаклин. — А вы разве не хотите развенчать ее кумира?
— Иконоборство — моя работа и... — Выдержав паузу, Дюбретта со зловредной улыбкой добавила: — Мое истинное наслаждение. Если в я раздобыла компромат на Валентайн — уничтожила бы ее за милую душу, можете не сомневаться. Пойдемте, познакомлю вас с красавчиком Джо.
Она направилась к сцене, где стайка воздыхательниц окружила Джо, он же Виктор фон Дамм. Автор попеременно целовал ручки и раздавал автографы.
Жаклин последовала было за Дюбреттой, но ее перехватила холеная дама из Бостона:
— Простите, вы подруга этой особы?
— Дюбретты? Только сегодня с ней познакомилась.
— Что ж, тогда буду откровенна. Вам незачем с ней знаться. Это беспринципная и глубоко непорядочная женщина — неподходящая компания для леди.
— В самом деле?
— Вы же слышали, что она сказала про Виктора! — Пухлое лицо в мгновение ока превратилось в злобную маску горгоны Медузы. — Это гнусная ложь! Не верьте ни одному ее слову. Единственное чувство, ведомое этой подлой твари, — ненависть, Ей следует заткнуть рот! Пусть даже силой!
Жаклин ошарашенно молчала. В следующую секунду перекошенное лицо дамы смягчилось. Она ласково улыбнулась:
— Поймите, дорогая, я ведь о вас беспокоюсь.
— Очень мило с вашей стороны. Не хотите познакомиться с мистером фон Даммом? Кажется, он раздает автографы.
— Ну что вы, разве можно! — Пухлые щечки порозовели от смущения. — На мой взгляд, это ужасно грубо — навязывать свое общество людям, которым вас даже не представили.
— Кое-кто получает удовольствие от подобной назойливости.
— Возможно. Но только не Виктор — он такой застенчивый, такой ранимый. Разве вы не видите, как ему неловко?
Жаклин с сомнением посмотрела на фон Дамма. По ее мнению, механическая отлаженность движений Виктора объяснялась не робостью и скованностью, а откровенной скукой. Когда Дюбретта вытянула его из плотного кольца обожателей, он заметно расслабился.
Мужской красотой вкупе с обаянием юности Жаклин было не удивить, тем не менее она ощутила слабый, но четко локализованный трепет, когда Виктор фон Дамм очутился рядом. Она вдруг почувствовала себя мелкой и незначительной, и не только потому, что Виктор был на несколько дюймов выше, — просто он умел подавлять. Возможно, ежедневно упражнялся в этом искусстве, равно как и в целовании ручек, ослепительных улыбках и испепеляющих взглядах. Ей вдруг стало противно, и, когда он взял ее руку, Жаклин пресекла попытку красавца поднести ее к губам. Последовало нечто вроде раунда армрестлинга. Победила Жаклин, но лишь потому, что Виктора невольно отвлекла Дюбретта:
— Джо Кирби — Жаклин Кирби. А вдруг вы все-таки родственники?
— Дюбретта не может без своих шуточек, — произнес Виктор сочным баритоном и одарил Жаклин пламенным взглядом. — Хотя я был бы счастлив оказаться вашим родственником, прекрасная дама.
— Да брось, Виктор, Жаклин не из поклонниц! — фыркнула Дюбретта. — Она подруга Ви-Ви.
— Всего лишь знакомая, — поправила Жаклин. — Я без ума от ее книг. И сочла нужным сказать ей об этом.
— М-да? А назвать-то хоть одну книжонку можете? — скептически спросила Дюбретта.
— "Раб страсти"! Особенно мне нравится эпизод, где Блейз спасает Ланса от кастрации. Эту страшную участь ему уготовила эмиресса Баллахули. Она, то есть эта самая эмиресса, жаждет превратить его в свою забаву, и единственный способ заполучить его в свой гарем — это...
— Боже правый! — с чувством воскликнула Дюбретта. — С меня довольно. Пойду поохочусь за другими жертвами. Увидимся. — И мелкой рысью устремилась прочь, зажав блокнот под мышкой.
— Дюбретта ваша приятельница? — осторожно справился Виктор.
— Всего лишь знакомая, — повторила Жаклин. — Вряд ли мне бы хотелось стать ее подругой. Лучше не путаться под ногами, когда кто-нибудь пальнет в нее из засады.
— Да, всеобщей любимицей Дюбби не назовешь, — согласился Виктор, машинально скребнув по волосатой груди. — Извините, — спохватился он, поймав взгляд Жаклин.