Я проигрывала один за другим альтернативные варианты нашей встречи.
Я:
— соглашалась на секс
— отказывалась от ресторана
— струсив, уходила в самом начале
— признавалась ему в любви
— звала к себе домой
— бросала все и улетала на Бали на месяц, чтобы забыть к чертям все эти глупости, пить коктейли, валяться на белоснежном пляже и жрать экзотическую еду.
В моей голове он никогда не уезжал просто так.
В моей голове я заводила крышесносный роман с Дэвидом Теннантом или Александром Скарсгаардом, встретив их где-нибудь в Лондоне или Венеции, и больше никогда не вспоминала Романа.
Это были мои истории, я в них всегда побеждала.
А в реальности нет.
Меня бесило, что из-за этого я практически не могла работать. Все мощности моего внимания и фантазии были подчинены одному такому идиоту на зеленом «Порше», чтоб его! Я едва вымучивала из себя дневную норму текста и старалась не перечитывать то, что получилось — и без того знала, что кошмар.
Слишком мало было в моей размеренной жизни ярких событий, чтобы наша встреча прошла бесследно. Он взбаламутил мое болотце, и дрессированные лягушата, поющие хором истории о вечной любви, попрятались в камышах и подавали голос не в лад и не по теме.
Это было ужасно.
Но любой след рано или поздно стирается. Даже цунами прокатывается всей разрушительной мощью — и поверхность воды снова становится сонной и гладкой.
Вот и я однажды провела целый день, ни разу не выглянув в кухонное окно, откуда было видно то место, где стоял зеленый «порш».
Все вернулось на круги своя.
Я восхищаюсь теми коллегами, которые способны писать между заменой памперсов ребенку и приготовлением ужина на всю семью. Уважаю. Завидую. Но сама так не могу.
Чтобы написать книгу, я должна… заскучать. Остаться наедине с пустым пространством в своей голове. Никаких волнений, никаких потрясений.
Любое нарушение покоя губительно. Будь то носатый миллионер или внезапный визит газовщиков для проверки счетчика. Если этого нет в рутине моей жизни — оно неизбежно помешает писать.
Мне подходит только размеренная жизнь: проснуться, позавтракать, потупить в интернет, ответить на комментарии, пообедать, уйти гулять на пару часов, поужинать, посмотреть сериал, лечь спать.
Скучно. Предсказуемо. Спокойно.
А в промежутках вдруг ухватить за хвост разноцветную мысль, потянуть ее к себе, верещащую и упирающуюся, пригвоздить к столу и всмотреться в пылающие круглые глаза. А? Что расскажешь?
И она начнет говорить человеческим голосом.
«Бывший муж должен умирать в день развода. Желательно мучительной смертью, но сойдет и обычная».
«Есть ли более неловкий момент, чем когда засматриваешься на красивого, мускулистого мужчину с роскошными татуировками по всему телу, а он ловит твой взгляд и подмигивает?»
«Тридцать пять лет, восемьдесят килограмм, библиотекарь, живу с мамой. Кажется, я нашла заклинание молчания для сайтов знакомств».
И после этого ее уже фиг заткнешь.
Она треплется, не закрывая пасти, надиктовывая иногда целые абзацы — только запоминай. Записывай. Наговаривай на диктофон — и плевать, как на тебя смотрят покупатели в «Пятерочке», пассажиры маршрутки в Мексике или гости на фуршете в посольстве.
Иногда одна короткая, в пять тысяч знаков, глава пишется полчаса. Села — и вынула из головы готовый текст.
Иногда — двое суток.
Было бы, конечно, здорово писать каждый раз за полчаса… и так честный рабочий день — шестнадцать раз по полчаса, как на заводе.
Но — увы.
Я об это обломалась еще в юности, когда писала статьи на заказ.
Хотелось как в учебнике математики для пятого класса: если Алисочка пишет одну длинную муторную статью за четыре часа и получает за нее двадцать пять долларов, как сказочно разбогатеет Алисочка за месяц, если будет работать все шестнадцать часов бодрствования с учетом одного выходного в неделю?
Никак. Никак не разбогатеет, потому что будет писать максимум две муторные статьи в неделю. А попробует писать четыре — выгорит и сдохнет.
Поэтому я брожу по квартире с ноутбуком из кухни в комнату, перебираюсь с кровати за стол, а оттуда на балкон, а с балкона на пол, где у меня гнездо из вороха пледов.
Это такая ловушка на юркую яркую мысль.
Я делаю чай, чищу зубы, мою плиту, разбираю ящик стола.
Скучаю.
Смотрю в пространство пустыми глазами, замирая с зубной щеткой напротив зеркала, но вижу там уже не себя…