Борис Савинков и Флегонт Клепиков спешили на Дон. Их дорога лежала через Воронеж. Приюта Савинков, чтобы переночевать, решил просить у Анны Николаевны. Он робко постучался в дом, испросить ночлега. Анна была ещё в трауре, и Савинков деловито спросил: — что случилось?
— Мужа убили. Если ты добрый человек, проходи. — Улыбаясь, сказала Анна Николаевна. Но улыбка ей дорого далась. Приём гостей случился через три дня после трагедии. И Анна не хотела никого видеть, а мужчин она после случившегося и вовсе боялась. Савинков заметил это, и сказал:
— Не бойся. Я просто так не палю из револьвера.
Пульхерия принесла самовар и плюшки.
— Очень хотелось бы на это надеется, барин. — Пульхерия сказала с сарказмом. Барин усмехнулся, но на всякий случай решил себя не выдавать, шикнув на Флегонта, который мгновенно вспомнил условия игры, тоже усмехнувшись. С другой стороны собирать про себя сплетни Борис Викторович любил всегда…
…. Кто к ней приходил этим сентябрём, Анна Николаевна так никогда и не догадалась. Хотя после суда над Савинковым, Зина узнала мужчину на портрете, но ради блага матери решила молчать.
— Надо же, он нас не тронул! — Удивилась Зина такому благородству Савинкова, и, всплакнув по нём после его смерти в 1925 году, перекрестилась.
старинная усадьба под Воронежем В. была прекрасной. Яркие беломраморные стены. Почти дворец! Историк и преподаватель истории в школе Михаил Венгеров любил здесь проводить свои дни за чтением книг и исторических рукописей, а также за работой. Красивый интерьер. Прекрасно сервированная посуда. Его женой Анной всё было организовано как нельзя лучше. И прислуга была неизбалованная. Никогда не требовала никаких надбавок, улучшения условий. Под Воронежем находился Рай, который в 1917 году превратится в ад. Но это будет не скоро. А пока 52-летний школьный учитель рад был здесь проводить каникулы. Анна Николаевна, урождённая дворянка Максимова, смотрела на мужа всегда с удивлением. Его занимали только книги. Прошлым летом, когда Зинаида Михайловна была на каникулах (Зина была студенткой математического факультета), отец ей как-то подарил Хранителя. Хранитель — небольшая красивая шкатулочка из золота, расписанная красивыми синими красками — очень понравилась дочери. Папа сказал ей, что этот хранитель будет оберегать её от бед. Зина поверила в сказку, но ей не суждено было сбыться. Как-то гуляя в старинном воронежском парке, Зинаида поругалась с местным хулиганом и, убегая выронила Хранитель из рук. Дети, играющие в классы, заметили блестящую шкатулочку. Но малышки не знали, что это золото, и, играя в секретики, спрятали Хранитель в земле. Там он и пролежит до 1965 года, пока его не обнаружит вокалист Саша и не возвратит его хозяйке. Вернувшись с прогулки, Зиночка плакала, что потеряла Хранитель, убегая от бандитов. Но отец, обняв её, простил дочь и не сильно ругался… он был рад этому, поскольку знал, что за мистическим предметом, который творил чудеса, могут прийти.
В библиотеке, от которой постоянно хочется бежать, был его личный Ксанаду — внутренний мир, созданный внутренним демоном. Анна Николаевна, улыбаясь, смотрела на мужа.
Но полная кухарка Пульхерия Евгеньевна обняла свою госпожу, которая стояла, одетая в красивое фиолетовое платье с вязанным крючком кружевным платком на плечах, и сказала:
— Полно обижаться на барина! Он у Вас видите, какой он мягкий! Даже революционерам не сочувствует! А что там в правительстве творится, страшно передать.
— Да уж. — тревогой в голосе сказала Анна. — Против Керенского выступил генерал Корнилов. Правда поговаривают, что за всем этим стоит комиссар от Временного правительства Борис Савинков.
— Да ну? — Удивилась Пульхерия. — Неужто Савинков решился?
— Прижали хвост. — Решила Анна. — Если Савинкова прижмут, он сама смелость. Хм. Если бы любого прижали, и он был бы героем, выступив против растяпы Керенского.
— А родственники царя, что ж они? — Пульхерия не могла понять, как это царя-батюшку и вдруг предали.
— Выходит его защищает один Савинков, Дон Кихот с ветряными мельницами сражается. Не Керенский, так другой. Михаил и Ник. Ник. отказались от власти.
— Подставив жизнь бедного Николая Александровича под угрозу. Как же так! — Возмущалась Пульхерия, тоже смотря на то как Михаил Романович читал книгу. Мужчина оторвался от книги, и спросил Анну Николаевну:
— Когда ж приедут дети?
— Гриша, Николаша и Зиночка приедут с минуты на минуту. Лето же настало.
— Ну вот иди и ставь самовар. А то встали с Пульхерией как вкопанные. На меня любуетесь? На меня любоваться не следует! — Засмеялся Михаил Романович. — Я жду детей и зачитался. Хорошо у меня дети праведные, к революции отношения не имеют.