— Исправника?! — неистово захрипѣлъ урядникъ и показалъ шишъ. — Вотъ что исправникъ для меня означаетъ! Моя священная обязанность… Вотъ что мнѣ исправникъ!
Капитанъ парохода сказалъ:
— Очень жалѣю, что не ссадилъ тебя на мели.
— Ссадите его, въ самомъ дѣлѣ, на берегъ!
— Нѣтъ, пускай протоколъ пишетъ. Посмотримъ. Мы и сами протоколъ составимъ!
Урядникъ опять показалъ кукишъ:
— Вотъ! Выкуси, политическій!
Наконецъ, пришли къ пристани. Урядникъ нисколько не унимался.
— Извольте-съ пожаловать въ контору!
И быстро запрыгалъ по мосткамъ на пристань. За нимъ пошли всѣ обвиняемые, чтобы посмотрѣть, что будетъ творить урядникъ. Городовой побѣжалъ въ городъ къ исправнику. Постороннюю публику урядникъ удалилъ изъ конторы и оставилъ только преступниковъ. Урядникъ принялся строчить. Но едва онъ спросилъ одного изъ преступниковъ: "имя?", — какъ этотъ преступникъ, а за нимъ и всѣ прочіе ушли вонъ изъ конторы.
— Нѣтъ, когда пріѣдетъ исправникъ, такъ ты тогда прежде всѣхъ имя-то свое говори, а потомъ уже и мы скажемъ!
Ожиданіе пріѣзда исправника нѣсколько подбодрило публику. Явилась даже надежда упечь безобразника, такъ какъ было много свидѣтелей его безобразій. Но исправникъ не пріѣхалъ, а пріѣхалъ довольно поспѣшно помощникъ пристава. Безобразникъ встрѣтилъ его, какъ большого пріятеля, потрепалъ даже по плечу.
Обвиняемые всѣ столпились около помощника пристава. Капитанъ былъ до глубины души возмущенъ своевольствомъ на его пароходѣ, и настоятельно требовалъ составленія протокола о поступкахъ безобразника. Но сами обвиняемые сильно подпортили дѣло.
Они такъ-же громко и раздраженно предъявили свои требованія, какъ и капитанъ, но понемногу въ этихъ требованіяхъ стало слышаться слово:
— Наплевать!
Безобразникъ былъ въ это время совершенно уже не при чемъ. На лицѣ его водворилось полное спокойствіе, и онъ только по временамъ ощупывалъ свой носъ, хотя при этомъ подмигивалъ помощнику. — "Наплевать!" — сказано было съ глубочайшимъ негодованіемъ, нѣсколько разъ, нѣсколькими обвиняемыми. Это рѣшеніе до чрезвычайности обрадовало помощника пристава. Пока публика шумѣла и галдѣла, онъ все только пожималъ плечами и старался доказать, что тутъ произошло "прискорбное недоразуменіе". Но когда публика провозгласила —"наплевать!", — онъ сразу понялъ, что безсмыслица, какъ всегда, кончится ничѣмъ.
Прижимая руки къ груди въ знакъ полнѣйшаго согласія, помощникъ пристава восклицалъ:
— Вотъ именно, — наплевать-съ! Наплевать! Вполнѣ и исключительно наплевать. И конецъ дѣлу! Почему-же предпочитать непріятности? Я составилъ бы, непремѣнно составилъ бы протоколъ, но безпокойство не стоитъ игры свѣчъ!
— Наплевать! Наплевать! Наплевать!..
Этими возгласами оглашался пароходъ, отчаливая отъ пристани, а урядникъ шелъ вмѣстѣ съ помощникомъ пристава, обнявъ его по-пріятельски за спину.
"НАПЛЕВАТЬ!" Вотъ чисто-россійское, родное, наше словцо! Этимъ словцомъ мы защищаемся отъ всѣхъ непорядковъ и неустройствъ жизни, этимъ словцомъ замѣняемъ борьбу за право. Какъ говорилъ номощникъ пристава: "наплевать, — и конецъ дѣлу! Почему-же предпочитать непріятности?" Слишкомъ мы боимся всякихъ непріятностей, слишкомъ оберегаемъ свое душевное спокойствіе. И не можемъ понять одного: у кого нарушаютъ права, и кто на это только говоритъ: "наплевать!", — на того и на самого всегда будутъ только плевать.
Кто борется за свое право, тотъ борется не только за себя, но и за всѣхъ. Въ описанномъ случаѣ съ урядникомъ это можно почувствовать вполнѣ ясно: пьяный безобразникъ наскандалилъ, набросился на невинныхъ людей, на нихъ-же сталъ составлять протоколъ. А люди, когда явилась возможность сократить безобразника и подвести его подъ отвѣтственность, сразу остыли, махнули рукою и нашли въ своей душѣ только одно слово: "наплевать!" Ясное дѣло, урядникъ на будущее время еще больше распояшется, станетъ еще нахальнѣе, всѣ отъ него станутъ еще больше страдать, — и это потому, что люди, которые должны были дать ему отпоръ, оставили безобразника безнаказаннымъ. И онъ привыкаетъ къ этой безнаказанности, привыкаетъ съ легкою душою топтать ногами права людей.
Трудно жить въ странѣ, гдѣ люди вяло и равнодушно смотрятъ на попраніе своихъ правъ. И ужасна въ такой странѣ судьба тѣхъ немногихъ смѣльчаковъ, которые не мирятся съ этимъ и упорно борятся за свое право. Союзниковъ у нихъ нѣтъ, они борятся въ одиночку среди всеобщей трусости и неподвижности. Вмѣсто того, чтобы помочь имъ въ ихъ борьбѣ, вмѣсто того, чтобы присоединиться къ нимъ, люди только посмѣиваются надъ ихъ пыломъ, говорятъ: "стоитъ того!" И одиночные борцы терпятъ пораженіе, и беззаконіе въ странѣ все больше разрастается.