По словам Ксавье Модюи, каждая новая публикация о Наполеоне важна, по крайней мере, тем, что поддерживает эту необыкновенную книжную статистику и добавляет несколько миллиметров к километрам императорской библиографии13. Надеюсь, что моя небольшая книга внесет свою скромную лепту в безграничную наполеоновскую историографию.
Считаю своей приятной обязанностью поблагодарить за помощь и моральную поддержку моих российских коллег А. В. Чудинова и В. Н. Земцова; иностранных коллег Тьерри Ленца, Пьера Бранда, Алана Форреста, Ромэна Буклона за бесценные личные беседы, в ходе которых я в очередной раз убеждалась, насколько безгранична наполеоновская проблематика, а также моих французских друзей Жака Шарлона и Тьерри Кол-лежья, сопровождавших меня на юбилейных торжествах в Аяччо.
Работа над книгой осуществлялась при финансовой поддержке по гранту Правительства РФ в рамках подпрограммы «Институциональное развитие научно-исследовательского сектора» государственной программы Российской Федерации «Развитие науки и технологий» на 2013-2020 гг. Договор № 14.Z50.31.0045.
Глава 1
Реставрация (1814-1830): между «черной» и «золотой» легендами
После окончания Наполеоновских войн все французские режимы использовали память о Наполеоне для собственной идентификации. Точнее, они принимали то, что им импонировало в его наследии и отказывались от всего неподходящего.
Режим Реставрации (1814-1830) во главе сначала с королем Людовиком XVIII (1814-1824), а потом с Карлом X (1824-1830) наполеоновское наследие отрицал, он и возник как его антитеза, хотя культ начал формироваться именно тогда. Точнее, параллельно происходило формирование двух легенд, «черной»14 и «золотой». Если «золотая ле-
генда», о которой речь впереди, формировалась тайно, подпольно, то «черная» развивалась вполне легально, ведь Бурбонам нужно было укрепить свою власть, противопоставив себя Наполеону. В период Ста дней, начиная с высадки Наполеона в бухте Жуан, во французской прессе и публицистике распространялись такие эпитеты, как «роковой чужеземец», «узурпатор», «молох»15.
У истоков «черной легенды», или «антимифа», стояли литераторы, властители дум, занимавшие два фланга либеральной мысли: с одной стороны, это Франсуа Рене де Ша-тобриан (его относят к «аристократическому либерализму»), с другой - Бенжамен Констан, принадлежавший к группе так называемых «независимых», то есть либералов более левого толка.
Весьма символично, что имя Шатобри-ана было связано с формированием как «черной», так и «золотой» легенд. Читатели «Замогильных записок», опубликованных в 1848 г., вероятно, были весьма удивлены эволюцией образа Наполеона у прославленного писателя. В «Замогильных записках» мы видим восхваление нового Александра; в работе «Бонапарт и Бурбоны» - жесткую критику «ошибок глупца» и «преступника».
Уже на следующий день после капитуляции Парижа, 31 марта 1814 г., парижане могли прочитать на афишах: «“Бонапарт, Бурбоны и необходимость присоединиться к нашим легитимным принцам для счастья Франции и Европы” Ф. Р. де Шатобриана, автора “Гения христианства”. Эта работа появится завтра или послезавтра...»16 Существует легенда, будто Людовик XVIII признавал, что эта брошюра была ему более полезна, чем стотысячная армия17.
В предисловии к своей работе Шатобри-ан подчеркивал, что благодаря Провидению Франция не погибла: «Нет, я вовсе не считаю, что пишу на могиле Франции. На смену дням мести придет день милосердия. Античное отечество христианнейших королей не может быть уничтожено: оно отнюдь не погибло, римское королевство восстанет из руин...»18 По его словам, только Провидением можно объяснить тот факт, что не прошло и 15 месяцев, как Наполеон был в Москве, а теперь русские вступили в Париж. Он сравнивал империю Наполеона с морским потоком, который сначала захлестнул Европу, а потом резко отхлынул назад19.
Работа Бенжамена Констана «Дух завоевания и узурпации в их взаимосвязи с европейской цивилизацией»20, опубликованная в ноябре 1814 г., носит совсем иной характер. Имя Наполеона в этой книге, насчитывающей более двухсот страниц, не упоминается ни разу. Но сразу понятно, что книга, направленная против войны и деспотизма, которые несовместимы, по словам Констана, с современной цивилизацией21, имеет анти-наполеоновскую тональность. По его словам, если в прежние времена иногда войны были оправданными, то современные нации нуждаются в спокойствии и процветании, развитии промышленности, а война, по мнению Констана, этому не способствует. То есть война не выгодна в материальном аспекте: по словам Констана, даже победоносная война не покрывает все расходы, она убыточна, и, кроме того, ей больше не присущ благородный шарм22.
14
Napoléon Bonaparte. Le noir génie. P., 2015;
20