Бонапарт не ошибся. Парламентеры прибыли. Леобен избран местом переговоров. Бонапарт не нуждается более в полномочиях Директории. Он вел войну, он же заключит мир. «Рассматривая положение вещей, — пишет он, — переговоры, даже с императором, превратились в операцию военную». Тем не менее операция эта затягивается, все хитрости дипломатии утомляют его. Но приходит день, когда лев устает быть в сети. Он вскакивает посреди дискуссии, хватает великолепный фарфоровый поднос, разбивает его, швырнув к ногам. Потом, обернувшись к обалдевшим полномочным представителям, говорит им:
— Вот так я вас всех превращу в пыль, если вы сами этого хотите.
Дипломаты становятся покладистее и зачитывают договор. В первой статье император заявляет, что признает Французскую республику.
— Зачеркните этот параграф! — кричит Бонапарт. — Французская республика как солнце на горизонте. Лишь слепцы не поражены его блеском.
Так, в возрасте двадцати семи лет Бонапарт держит в одной руке меч, разделяющий государства, а в другой весы для взвешивания королей. Как бы Директория ни указывала ему путь, он идет своей дорогой и если еще не командует, то уже не подчиняется больше. Директория пишет ему, чтобы он вспомнил, что Вурмзер эмигрант. Вурмзер попадает в руки Бонапарта, а он оказывает пленнику все знаки внимания, необходимые в несчастье и старости. Директория употребляет по отношению к папе оскорбительные формы, а Бонапарт пишет ему всегда с уважением, называя его только «Ваше Святейшество». Директория изгоняет священников; Бонапарт приказывает своей армии смотреть на них как на братьев и почитать их как служителей Бога. Директория пытается уничтожить до корней аристократию; Бонапарт пишет демократам Генуи, чтобы осудить их за эксцессы, допущенные по отношению к благородному сословию, и дает знать, что, если демократия хочет сохранить его уважение, она должна чтить статую адмирала Дориа.
Пятнадцатого вандемьера четвертого года Кампо-Формийский мир подписан, и Австрия взамен Венеции отказывается от своих прав на Бельгию и претензий на Италию.
Бонапарт покидает Италию для Франции и 15 фримера того же года (5 декабря 1797 года) прибывает в Париж.
Бонапарт отсутствовал два года. За это время он взял в плен сто пятьдесят тысяч человек, захватил сто семьдесят знамен, пятьсот пятьдесят пушек, девять кораблей с шестьюдесятью четырьмя пушками, двенадцать фрегатов с тридцатью двумя, двенадцать корветов и восемнадцать галер. Более того, как мы уже говорили, вывезя из Франции две тысячи луидоров, он отправил обратно несколькими частями около пятидесяти миллионов. Против всех античных и современных традиций армия кормила родину.
С приближением мира Бонапарт предвидел завершение своей военной карьеры, но он не мог успокоиться и замахнулся на место одного из уходивших директоров. К несчастью, ему было только двадцать восемь лет, и это было бы настолько явным нарушением Конституции третьего года, что этот план не осмелились даже предложить. Итак, он вернулся в свой маленький домик на улицу Шантерэн, воюя впрок всеми ухищрениями своего гения с противником более страшным, чем все те, кого он побеждал ранее, — с забвением. «В Париже не хранят память ни о чем, — говорил он. — Если я надолго останусь не у дел, я погиб. Реноме в этом огромном Вавилоне сейчас же заменяется другим. И если меня не увидят еще три раза в спектакле, на меня вообще не взглянут больше». А поэтому в ожидании большего он заставляет избрать себя членом Французского института.