«Вместо того, — писал он, — чтобы окружать учеников многочисленной прислугой, давать им ежедневные трапезы из двух блюд, устраивать конные парады, очень дорогие и из-за лошадей, и из-за конюхов, не следовало бы лучше, не нарушая занятий, принудить их обслуживать себя самим; убрав заботы о кухне, заставить их питаться солдатским пайковым хлебом или чем-либо иным, близким к этому; приучить их выбивать свою одежду и чистить башмаки и сапоги? Так как они бедны и предназначены к военной службе, не это ли единственное обучение, которое надлежит им дать? Приспособленные к жизни трезвой, к заботе о своем внешнем виде, они станут более выносливыми, научатся бросать вызов неблагоприятным погодным условиям, переносить с мужеством тяготы войны и вызывать уважение и слепую преданность у солдат, будущих под их началом».
Бонапарту было пятнадцать с половиной лет, когда он предлагал этот проект реформы. Через двадцать лет он основал Военную школу в Фонтенбло.
В 1785 году, после блестящей сдачи экзаменов, Бонапарт в звании младшего лейтенанта отправляется в полк в Лa Фер, расквартированный в Дофинэ.
После краткого пребывания в Гренобле, не оставившего какого-нибудь значительного следа, он прибывает на жительство в Баланс. Здесь несколько солнечных лучей пробились в сумерки обыденной жизни неизвестного молодого человека. Бонапарт, мы это знаем, был беден. Но как бы беден он ни был, он решил прийти на помощь своей семье. Он вызвал во Францию своего брата Луи. Тот был на девять лет моложе его. Они проживали у мадемуазель Бу по адресу Гранд-Рю, 4. У Бонапарта была спальня, а над ним в мансарде жил маленький Луи. Каждое утро, верный своим школьным привычкам, из которых он сделал позже свой походный распорядок дня, Бонапарт будил своего брата ударами палки по потолку, после чего давал ему урок математики. Однажды юный Луи, с громадным трудом привыкавший к этому режиму, спустился с большим, чем обычно, опозданием. Бонапарт собирался вдарить второй раз, когда ученик наконец вошел.
— Что это с тобой сегодня утром? Кажется, мы ленимся? — сказал Бонапарт.
— О, брат, — ответил ребенок, — мне снился такой чудесный сон!
— И что же тебе снилось?
— Мне снилось, что я король.
— А кто же тогда я?.. Император? — сказал, пожимая плечами, юный младший лейтенант. — Ну ладно, за дело.
И ежедневный урок, как обычно, получил будущий король от будущего императора.
Бонапарт проживал напротив магазина богатого книгопродавца по имени Марк-Аврелий. Дом его, относящийся, мне кажется, к 1530 году, — настоящая жемчужина Возрождения. Именно здесь проводил он все часы, остававшиеся от военной службы и воспитания брата. Часы эти вовсе не были потеряны, и вы в этом убедитесь.
Седьмого октября 1808 года Наполеон давал обед в Эрфурте. Его сотрапезниками были император Александр, королева Вестфалии, король Баварии, король Вюртенберга, король Саксонии, великий князь Константин, принц Примас, герцог Вильгельм Прусский, герцог Ольдегбург, герцог Мекленбург-Шверин и герцог де Талейран. Разговор зашел о Золотой Булле. Она до утверждения Рейнского союза узаконивала избрание императора коллегией курфюрстов, определяла количество и звание избирателей. Примас затронул некоторые детали этой Буллы и отнес ее к 1409 году.
— Мне кажется, вы ошибаетесь, — сказал, улыбаясь, Наполеон. — Булла, о которой вы говорите, была утверждена в 1356 году, в царствование императора Карла Шестого.
— Действительно, сир, — ответил принц Примас, — теперь я припоминаю, но как получилось, что ваше величество так хорошо осведомлены в этих вещах?
— Когда я был простым младшим лейтенантом артиллерии… — сказал Наполеон.
При этих словах удивление так живо выразилось на лицах его благородных сотрапезников, что рассказчик был вынужден прерваться. Но через секунду продолжил:
— Когда я имел честь быть простым младшим лейтенантом артиллерии, — повторил он, улыбаясь, — я провел три года в гарнизоне в Балансе. Я не любил свет и жил очень обособленно. Благодаря счастливому случаю я поселился рядом с весьма образованным и услужливым книгопродавцем. Я читал и перечитывал его библиотеку на протяжении всех трех лет службы и ничего не забыл даже из тех материй, которые не имеют ко мне никакого отношения. Природа к тому же одарила меня памятью к цифрам, и мне случается очень часто напоминать моим министрам детали или даже числовую последовательность их отчетов, пусть даже и очень старых.