Это письмо, предлагавшее мир, результатом которого будет полнейшая независимость других наций, застает суверенов-союзников в тот момент, когда они делят Европу.
Посреди этой огромной торговли белым товаром, этого публичного аукциона душ, Россия отхватывает герцогство Варшавское, Пруссия выдирает часть Саксонского королевства, часть Польши, Вестфалии, Франконии, и, как гигантская змея, чей хвост находится в Мемеле, надеется протянуться, следуя левому берегу Рейна, и достать головой до Тионвиля; Австрия требует Италию такой, какой она была до Кампо-Формийского договора, так же, как то, что ее двуглавый орел упустил из своих лап после договоров Люнневиля, Пресбурга и Вены; новоиспеченный голландский король требует присоединения к его наследственным землям Бельгии, Льежа и графства Люксембург. Каждая крупная власть хочет, вроде мраморного льва, держать под своей лапой вместо шара маленькое королевство. У России будет Польша, у Пруссии Саксония, у Испании Португалия, у Австрии Италия. Что до Англии, которая несла расходы по всем этим революциям, она получит Голландию и Ганновер.
Как мы прекрасно видим, момент был выбран плохо. Тем не менее вторжение императора могло бы иметь какой-то результат, если бы конгресс можно было распустить и договариваться с каждым из союзников один на один. Но собранные вместе, плечом к плечу, с особенно экзальтированным самолюбием, они не могли дать никакого ответа на послание Наполеона.
Наполеон нисколько не был удивлен этим молчанием. Он предвидел его и не терял времени, готовясь к войне. Чем больше он погружался в изучение своих наступательных возможностей, тем больше поздравлял себя с тем, что не поддался первому движению. Все во Франции было дезорганизовано. Оставался один лишь зародыш армии. Что до боеприпасов, пороха, ружей, пушек — все, казалось, исчезло.
На протяжении трех месяцев Наполеон работал по шестнадцать часов в день. По его приказу Франция покрылась мануфактурами, мастерскими, плавильнями; только оружейные мастерские столицы выпускали до трех тысяч ружей в двадцать четыре часа, а портные успевали сделать за то же время от пятнадцати до тысячи восьмисот штук полного обмундирования. В то же время набор в линейную службу возрос от двух батальонов до пяти. Кавалерия увеличилась на два эскадрона. Были организованы двести батальонов Национальной гвардии, двадцать морских и сорок полков молодой гвардии поставлены на службу. Старые, отслужившие солдаты вновь были призваны под знамена, проведены рекрутские наборы. Демобилизованные солдаты и офицеры возвращаются в строй; формируются армии с названиями — Северная, Мозельская, Рейнская, Юрская, Альпийская, Пиренейская и седьмая, как резервная, собирается под стенами Парижа и Лиона, чтобы укрепить их.
Действительно, вся огромная столица должна быть защищена от внезапного удара, как не раз уже старушка Лютеция была обязана своим спасением собственным стенам. Если бы в 1805 году Вена была защищена, баталия при Ульме не решила бы войну; если бы в 1806 году был укреплен Берлин, армия, разбитая в Йене, могла бы переформироваться там, и к ней бы присоединилась русская армия; если бы в 1808 году Мадрид был защищен как следует, французская армия, даже после побед при Эспинозе, Туделе, Бургосе, не осмелилась бы пойти на эту столицу, оставив за собой английскую и испанскую армии у Саламанки и Вальядолидо. Наконец, если бы в 1814 году Париж продержался всего лишь неделю, союзническая армия была бы задушена между его стенами 80 тысячами человек, собранных Наполеоном в Фонтенбло.
Генерал инженерных войск Аксо должен был сделать эту важнейшую работу. Он укрепит Париж. Генерал Лери займется Лионом.
Итак, если объединенные владыки оставят нас в покое только до 1 июня, силы нашей армии возрастут от 200 тысяч до 414 тысяч человек. А если они не тронут нас до 1 сентября, это число не только будет удвоено, но и все города, вплоть до центра Франции, будут укреплены и послужат некоторым образом как охрана столицы. Итак, 1815 год соревнуется с 1893 годом, и Наполеон добивается того же результата, что и Комитет общественного спасения, причем без помощи двенадцати гильотин, составлявших часть багажа революционной армии. Но нельзя было медлить ни секунды. Союзники, занятые спором о Саксонии и Кракове, оставались с оружием в руках и с зажженным фитилем. Стоило отдать всего четыре приказа, и Европа вновь пойдет против Франции. Веллингтон и Блюхер собрали двести двадцать тысяч человек; англичане, пруссаки, ганноверцы, бельгийцы стояли между Льежем и Кутреем; баварцы, баденцы, вюртембержцы спрессовались в Палатине и в Фор-Нуаре; австрийцы походным маршем стремятся присоединиться к ним; русские пересекают Франконию и Саксонию и менее чем за два месяца прибудут из Польши на берега Рейна. 900 тысяч человек готовы, 300 тысяч — на подходе. Коалиция завладела секретом Кадма, по ее голосу солдаты вставали из земли.