Так исполнилось предсказание, сделанное первым консулом своему секретарю за четыре месяца до этого в кабинете Тюильри.
Бонапарт вернулся в Милан, застав город иллюминированным и охваченным ликованием.
Массена, который ждал его там и с которым он не виделся со времен Египетской кампании, получил в награду за свою доблестную оборону Генуи командование Итальянской армией.
Первый консул возвратился в Париж, сопровождаемый приветственными возгласами народа.
Он въехал в столицу вечером.
Но, когда на следующий день парижане узнали о его возвращении, они толпами пришли к Тюильри, исполненные столь великого воодушевления и с такими радостными криками, что молодой победитель при Маренго был вынужден показаться на балконе.
Несколько дней спустя ужасная новость омрачила всеобщую радость.
В Каире, в тот самый день, когда Дезе пал на равнинах Маренго под пулями австрийцев, от кинжала Сулеймана эль-Халеби пал Клебер.
Соглашение, подписанное Бертье и генералом Меласом в ночь после битвы, привело к перемирию, заключенному 5 июля, разорванному 5 сентября и возобновленному после победы в сражении при Гогенлиндене.
Тем временем складывались заговоры.
Черакки, Арена, Топино-ле-Брён и Демервиль были арестованы в Опере, где они подбирались к первому консулу, чтобы убить его.
На улице Сен-Никез, в двадцати пяти шагах позади кареты первого консула, взорвалась адская машина, а Людовик XVIII писал Бонапарту письмо за письмом, требуя, чтобы тот вернул ему трон.[3]
Наконец, 9 февраля 1801 года был подписан Люневильский договор; он подтверждал все статьи Кампо-Формийского договора, снова передавал Франции все области, расположенные по левому берегу Рейна, указывал реку Адидже в качестве границы австрийских владений, вынуждал императора Австрии признать Цизальпинскую, Батавскую и Гельветическую республики и, наконец, отдавал Тоскану Франции.
Французская республика пребывала в мире со всеми, за исключением Англии, своего старого и извечного врага.
Бонапарт решил устрашить ее посредством грандиозного отвлекающего маневра.
Он создал в Булони лагерь, насчитывавший двести тысяч человек, и собрал во всех портах на севере Франции огромное количество плоскодонных судов, предназначенных для перевозки этой армии.
Англия встревожилась, и 25 марта 1802 года был подписан Амьенский договор.
Тем временем первый консул незаметно продвигался к трону и Бонапарт мало-помалу превращался в Наполеона.
Пятнадцатого июля 1801 года он подписал конкордат с папой; 21 января 1802 года принял титул президента Цизальпинской республики; 2 августа того же года был объявлен пожизненным консулом, а 21 марта 1804 года приказал расстрелять герцога Энгиенского во рву Венсенского замка.
После того как было дано это последнее доказательство верности Революции, перед Францией встал великий вопрос:
будет ли Наполеон Бонапарт императором французов?
Пять миллионов подписей ответили утвердительно, и Наполеон взошел на трон Людовика XVI.
Однако три человека, выступая от имени литературы, этой вечной вольницы, где нет Цезарей и где не признают Наполеонов, заявили о своем несогласии с подобным решением.
То были Лемерсье, Дюси и Шатобриан.
IV
ИМПЕРАТОР НАПОЛЕОН
Последние часы Консулата были использованы для расчистки подступов к трону посредством казней и помилований.
Встав во главе Империи, Наполеон тотчас же занялся ее устройством.
Феодальная знать исчезла — Наполеон создал простонародную знать; рыцарские ордена утратили престиж — Наполеон учредил орден Почетного легиона; на протяжении двенадцати лет самым высоким воинским отличием был генеральский чин — Наполеон сделал двенадцать военачальников маршалами.
Эти двенадцать маршалов были его товарищами по тяжелым битвам: происхождение и благорасположение не имели никакого отношения к их назначению.
Все они отцом имели мужество, а матерью — победу.
Этими двенадцатью избранниками были Бертье, Мюрат, Монсе, Журдан, Массена, Ожеро, Бернадот, Сульт, Брюн, Ланн, Мортье, Ней, Даву, Бессьер, Келлерман, Лефевр, Периньон и Серюрье.
3
В первом письме, датированном 20 февраля 1800 года, говорилось следующее:
За этим письмом, оставшимся без ответа, последовало другое; вот оно:
Бонапарт ответил 7 сентября 1800 года следующим образом:
В довершение истории этих переговоров упомянем здесь знаменитое письмо, в котором тремя годами позднее Людовик XVIII отстаивал свои притязания на французский трон: