— Тогда подождем еще немного, — говорю я ему. — Когда враг совершает неверный маневр, не следует мешать ему.
Вскоре в стороне Сокольница и Тельница слышится оживленная ружейная перестрелка; адъютант доносит мне, что неприятель начинает там атаку, располагая внушительными силами.
Именно этого я и ждал.
Я даю сигнал, и тотчас Мюрат, Ланн, Бернадот и Сульт пускаются в галоп; я тоже сажусь в седло, чтобы перебраться в центр.
Проезжая перед войсками, я снова подбадриваю их, говоря:
— Неприятель только что безрассудно подставился под ваши удары, завершите же эту кампанию одним громовым ударом!
Крики "Да здравствует император!" свидетельствуют о том, что меня поняли, и становятся настоящим сигналом к атаке.
Но, прежде чем рассказать о ней, посмотрим, что происходило в это время в армии союзников.
Если верить диспозиции, составленной Вейротером, их замысел состоял в том, чтобы действовать тактически по тому же плану, который вначале они намеревались осуществлять стратегическими маневрами, то есть совершить рывок усиленным левым крылом, чтобы обойти мое правое крыло, отрезать меня от дороги на Вену и, разбив, отбросить к Брюнну.
Хотя судьба моя никак не была связана с потерей этой дороги, и в случае надобности я предпочел бы ей, как уже говорилось, дорогу в Богемию, не было, однако, сомнений в том, что такой план предоставлял союзникам определенные выгоды; но, чтобы он удался, не следовало отделять это действующее левое крыло; напротив, существенно было, чтобы вслед за ним шли поочередно центр и правое крыло, растягиваясь в том же направлении.
Вейротер, как он поступал и в Риволи, маневрировал обоими флангами или, по крайней мере, даже если подобное не входило в его замысел, действовал таким образом, что заставлял в это поверить.
Левое крыло, под командованием Буксгевдена, состоявшее из авангарда Кинмайера и трех русских дивизий — Дохтурова, Лонжерона и Пржибышевского, насчитывало тридцать тысяч человек; оно должно было наступать тремя колоннами с Праценских высот, через Ауезд, на Тельниц и Сокольниц, перейти ручей, который образует два пруда с левой стороны, и свернуть на Турас.
Четвертая колонна, под командованием Коловрата, вместе с которой двигалась и главная ставка, составляла центр и должна была наступать через Працен в направлении на Кобелъниц, несколько позади третьей колонны; она состояла из двенадцати русских батальонов под начальством Милорадовича и пятнадцати австрийских батальонов, составленных из новобранцев.
Пятая колонна, сформированная из восьмидесяти эскадронов под начальством князя Иоганна фон Лихтенштейна, должна была оставить центр, позади которого она провела ночь, и поддерживать правое крыло, следуя к дороге на Брюнн.
Шестая колонна, на крайнем правом фланге, состоявшая из авангарда Багратиона, насчитывала двенадцать батальонов и сорок эскадронов, предназначавшихся для того, чтобы, двигаясь по главной дороге на Брюнн, атаковать высоты Сантона и Бозеница.
Седьмая колонна, состоявшая из гвардейских частей, под командованием великого князя Константина, служила резервом правому крылу на дороге в Брюнн.
Как видно, неприятель хотел обойти мое правое крыло, полагая, что оно тянется до Меница, в то время как моя армия была сосредоточена между Шлапаницем и дорогой на Брюнн, готовая к любому повороту событий.
Действуя в соответствии с этой диспозицией, Буксгевден, и без того продвинувшийся дальше остальной части армии, начал движение ранее других колонн; сверх того, кавалерия Лихтенштейна переместилась от центра к правому крылу, так что Праценские высоты — ключевая позиция всего поля битвы — оказались оголены.
По сигналу, данному мною, все мои колонны тотчас же трогаются с места: Бернадот проходит через теснину у Гирциковица и движется к Блазовицу, поддерживаемый слева Мюратом; Ланн, придерживаясь того же направления, наступает по обеим сторонам дороги на Брюнн; моя гвардия и мои резервы следуют на некотором расстоянии за корпусом Бернадота, готовые нанести удар по центру, если неприятель захочет снова перевести туда свои войска.