Все это написано мною собственноручно и опечатано моей печатью.
Наполеон.
(печать) (На оборотной стороне страницы.)
Это — третьи дополнительные распоряжения к моему завещанию, написанные собственноручно, подписано мною и опечатано моей печатью. Этот конверт должен быть вскрыт сразу же после вскрытия моего завещания.
Наполеон.
Лонгвуд, 24 апреля 1821 года
Это четвертые дополнительные распоряжения к моему завещанию.
Отдав предыдущие распоряжения, я не выполнил всех обязательств, которые побудили меня написать эти четвертые дополнительные распоряжения к завещанию:
1. Я оставляю сыну или внуку барона Дютейля, генерал-лейтенанта артиллерии, бывшего владельца Сен-Андре, командовавшего Оксоннской школой до начала революции, сумму в размере 100 000 франков как знак признания нашей благодарности этому добропорядочному генералу за оказанную по отношению к нам заботу, когда мы находились под его командованием в звании лейтенанта и капитана.
2. Я оставляю сыну или внуку генерала Дюгоммьера, командовавшего армией Тулона, сумму в размере 100 000 франков. Под его руководством мы вели осаду города и командовали артиллерией. Эта сумма оставляется в память о тех знаках уважения, любви и дружбы, которые нам оказывал этот храбрый и отважный генерал.
3. Я оставляю 100 000 франков сыну или внуку Гаспарэна, депутата конвента, представлявшего солдат армии Тулона, за то, что он взял под свою защиту и одобрил своей властью наш план, который привел к взятию этого города и который противоречил плану, присланному Комитетом общественного спасения. Гаспарэн защитил нас от гонений, вызванных невежеством генерального штаба, командовавшего армией, до прибытия моего друга Дюгоммьера.
4. Я оставляю 100 000 франков вдове, сыну или внуку нашего адъютанта Мюирона, убитого рядом с мной в сражении при Арколи, когда он прикрыл меня своим телом.
5. Я оставляю 10 000 франков сержанту Кантильону[365], которого судили за план убийства лорда Веллингтона, но признали невиновным. Кантильон имел такое же право убить этого олигарха, как и этот олигарх имел право выслать меня погибать на скале Святой Елены. Веллингтон, предложивший мое убийство, оправдывал его тем, что оно отвечает интересам Великобритании. Если бы Кантильон в самом деле совершил убийство лорда, то он был бы взят под защиту и оправдан в силу того, что оно отвечало бы интересам Франции, поскольку избавило бы нас от генерала, который нарушил условия капитуляции Парижа и несет ответственность за пролитую кровь таких мучеников, как Ней, Лабедуайер, и многих других, а также за преступление, которое выразилось в ограблении музеев, вопреки условиям договора.
6. Эти 400 000[366] франков должны быть добавлены к тем 6,4 миллиона, которые уже распределены, и таким образом наши завещательные отказы составят 6,8 миллиона франков; эти 410 000 франков должны рассматриваться как часть нашего завещания, статья 35-я, и во всех отношениях ими следует распорядиться так же, как и всеми другими завещательными распоряжениями.
7. Я выделил 900 000 фунтов стерлингов графу и графине де Монтолон. Если они уже получили эти деньги, то их следует вычесть из завещанной им суммы; если же нет, то это примечание теряет силу.
8. Принимая во внимание завещательный отказ графу де Монтолону, пенсия в размере 20 000 франков его супруге подлежит ликвидации; граф де Монтолон должен сам выплачивать ей эту пенсию.
9. Так как обращение со всем этим имуществом до его окончательного распределения повлечет за собой служебные расходы, выполнение заданий и поручений, консультации и выступления в суде, то я предполагаю, что мои душеприказчики удержат 3 % от всех завещательных отказов в размере 6,8 миллиона франков, то есть от суммы, указанной в дополнительных распоряжениях к завещанию, или от общей суммы в 200 миллионов франков личного имущества.
10. Если указанная удержанная сумма окажется недостаточной для покрытия перечисленных расходов, то они должны быть покрыты за счет трех душеприказчиков и казначея: каждый из них внесет суммы, пропорционально их завещательным отказам и дополнительным распоряжениям к завещанию.
365
В феврале 1818 года Веллингтон возвращался в свой дом в Париже, когда раздавался выстрел; пуля просвистела мимо кучера. Бонапартистская брошюра язвительно заметила: «…Глупец выстрелил слишком высоко: он думал, что целится в великого человека…» Герцога уговаривали покинуть Париж, но он отказался. Полиция вскоре арестовала Кантильона и представила его перед судом, но на следующий год он был оправдан, несмотря на серьезные основания.