Третьим консулом был Лебрен. Работая ранее у канцлера Mono, он писал речи и документы этого магистрата, которые во время реформы парламентской системы во Франции сделали их автора знаменитым.
Он привлек к себе внимание участием в различных ассамблеях, часть из которых, начиная с Генеральных Штатов и кончая Советом Старейших, он сформировал сам благодаря своим исключительным знаниям финансовых дел и рвению при осуществлении реформ.
Выбор этих двух лиц показал осмотрительность Бонапарта, и этот триумвират создал наилучшие условия для работы ассоциации, которые только можно было желать.
Государственный совет, разделенный на пять секций — законодательную, по внутренним делам, финансовую, по военным и морским делам, — готовил проекты законов, которые члены того же совета были обязаны защищать в дискуссиях с законодательным корпусом. Устав общественной администрации, общественные дела в судебных процессах, конфликты между судами и администрацией, внутренние конфликты между различными общественными организациями, все вопросы деятельности правительства, а иногда и вопросы внешней политики — все это обдумывалось на Государственном совете и на нем же принимались решения.
Государственный совет был той точкой опоры нового правительства и той творческой мастерской, в которой тщательно разрабатывались создаваемые там же важные акты. Различные секции действовали под руководством государственных советников. Объединенные секции заседали несколько раз в неделю под председательством первого консула. Дискуссии проходили в совершенно свободной обстановке; каждый государственный советник имел право выразить свою точку зрения, какой бы она ни была. Первый консул даже вызывал столкновение противоречивых мнений, возражая против того, чтобы заранее сообщалось о том, чего бы он хотел сам. Иногда случалось так, что он уступал мнению большинства, хотя при этом заявлял, что убедить его все же не удалось. Он вызывал на заседания Государственного совета самых различных, но способных людей, включая революционеров и роялистов, вне зависимости от их приверженности к тому или иному мнению, требуя от них только добросовестности, честности и желания помочь ему в решении задачи, которую он поставил перед собой. Соответственно, совет являлся редким соединением выдающихся и разнообразных талантов.
Число государственных советников не было ограничено. Иногда их набиралось до двадцати пяти. Примерно двенадцать советников существовало для выполнения чрезвычайных поручений.
Наиболее важными вопросами, решением которых был занят первый консул в то время, когда я стал служить у него, были проблемы амнистии эмигрантов, учреждения общественных школ — прелюдия к широкой университетской реорганизации, модификация положения конституции, которое ограничивало срок пребывания первого консула у власти до десяти лет, и, наконец, учреждение ордена Почетного легиона.
Фактически не прошло и двух недель, как был опубликован декрет об отзыве эмигрантов. Амнистия была им пожалована указом Сената. Исключение было сделано только в отношении тех эмигрантов, которые командовали войсками, сражавшимися против республики, тех, кто служил в иностранных армиях, тех, кто оставался на службе у принцев семьи Бурбонов, тех генералов и представителей группировок, которые участвовали в заговорах с врагом, и, наконец, тех прелатов, которые отказались покинуть свои епархии. Было отдано распоряжение, что число людей, не подлежавших амнистии, не должно превышать тысячу и что должно быть сокращено до пятисот человек в течение года. Девять десятых из ста пятидесяти тысяч французов, которые эмигрировали и сформировали антинациональное население за границей, в свое время выехали из страны просто из чувства страха, в результате принуждения или в силу несбыточных надежд, которые вскоре были развеяны. Их возвращение домой не представляло какой-либо опасности для страны. Более важной была проблема возвращения поместий, которые не были проданы, поскольку этот вопрос главным образом касался наиболее влиятельных и наиболее враждебных семей. Сохранение их поместий в руках правительства привело бы к тому, что они влились бы в ряды жестокой оппозиции. А выдача им их владений означала бы ликвидацию всякого чувства благодарности за амнистию. Лесные угодья составляли колоссальное богатство в руках главных эмигрантов. Было принято половинчатое решение, в соответствии с которым поместья с лесными угодьями, превышающими триста акров, не возвращались их бывшим владельцам. Этим решением правительство отдалило от себя семьи, чьи владения в основном состояли из лесных угодий. Но индивидуальная реституция, проведенная императором, вернула ему поддержку этих семей.