― Ого! Да еще такой галантный! ― со смехом продолжила графиня.
― Что же отвлекло столь бравого вояку от противостояния супостату? ― спросил граф Ливен.
― Военная тайна, Ваша Светлость. Жду Императора для вручения особо секретного послания.
Для графа и графини Ливен упоминание о тайне было аналогично взмаху красной тряпкой перед быком. В обязанности посланника входил и сбор информации, в чем графиня всегда очень эффективно помогала мужу. Это было уже в крови. Поэтому оба дружно насторожили ушки.
― Штабс-капитан, я буду ждать вашего приглашения на танец. Кавалеров мало, и я боюсь, что вас быстро приберут к рукам. А я хочу узнать последние новости с театра военных действий.
― Всенепременно, сударыня. Какой танец вы предпочитаете?
― Вальс. Он гарантирует, что ненужные уши не услышат ваших секретных новостей.
― Буду ждать его исполнения с нетерпением. У меня к вам просьба, графиня: представьте меня, пожалуйста, гостям. Я прибыл с Кавказа, и никого здесь не знаю.
― С удовольствием.
Вскоре штабс-капитан был представлен княгине Марии Нарышкиной, с которой Александр I жил второй семьей. Красота этой женщины была ослепительной и не зря воспевались современниками.
― Даже на Кавказе наслышаны о вашей несравненной красоте, княгиня. Но разве корявые слова могут описать то, что видит взор? И как после этого жить? Вот говорят: «Увидеть Париж и умереть». Париж мы, скорее всего, увидим, но от вида кучи камней не умрем точно. А вот умереть от тоски после лицезрения такой красоты можно запросто.
― Льстец, ― польщено засмеялась Нарышкина. Вы это часто говорите женщинам?
― Если бы все было так просто, княгиня. Комплименты ― это одно. Но когда при взгляде на женщину в душе возникает огонь и хочется говорить стихами, которые тут же и рождаются, это уже серьезно.
Художник И.Грасси. Портрет М. Нарышкиной, 1807
― Вот вы и попались, врунишка! А ну-ка, озвучьте нам только что родившиеся стихи!
― Вы меня обижаете, сударыня. Почему врунишка? Скажу больше: ваша красота подвигла мою душу не только на стихи, но и на музыку. Здесь есть рояль?
― Конечно. Очень любопытно узнать, на что способна моя внешность. Идемте сюда.
Они прошли в угол зала, где находился великолепный рояль, и штабс-капитан уселся за инструмент. Когда его сильный мужественный голос поплыл под сводами зала, все замерли.
Меня зовут юнцом безусым Мне это право, Это право, все равно Зато не величают трусом Давным-давно Давным-давно Давным-давно Иной клянется страстью пылкой Но коли выпито Коль выпито вино Вся страсть его на дне бутылки Давным-давно Давным-давно давным-давно...
Когда песня закончилась, все гости несколько секунд пребывали в шоке, потрясенные. А затем разразились аплодисментами и криками «браво». А Мария Нарышкина посмотрела на бравого гусара одним из тех взглядов, от которых мужчин бросает в жар.
Когда подошло время танцев и штабс-капитан уверенно закружил по залу в вальсе графиню Ливен, та сказала ему:
― Вы произвели фурор среди наших дам, барон. Я смотрела за их реакцией. Теперь вам открыты двери всех салонов столицы. Особенно опасаться вам следует Нарышкиной. Я видела ее взгляд.
― Опасаться?
― Вы разве не знаете, с кем она живет?
― Знаю. Вообще-то венценосный рогоносец звучит довольно поэтически.
― А вы смелый не только на поле боя. Это может стоить вам карьеры, как минимум.
― Я не амбициозен.
― Ну, смотрите. Я вас предупредила.
― Будем посмотреть. Как любит говорить наш полковой доктор, вскрытие покажет.
Княгиня Ливен засмеялась. Затем, посерьезнев, спросила:
― Так что вы там говорили, барон, насчет секретного письма? Вы должны мне сказать хоть что-нибудь хотя бы в благодарность за мое благорасположение к вам.
― Хм. Вам, графиня, конечно, неплохо было бы знать содержание этого письма, раз вы отправляетесь в Англию. Как и вашему мужу, конечно. Но это прямое нарушение служебного долга. Могу лишь чуточку приоткрыть завесу тайны: письмо от Наполеона.
Услышав такую новость, графиня Ливен еще больше загорелась желанием узнать о таинственном письме хоть какие-то подробности. Упоминание о Наполеоне только подогрело любопытство. Но все ее попытки неизменно наталкивались на отговорки штабс-капитана об абсолютной невозможности нарушения гонцом служебных обязанностей. Наконец, атака графини достигла апогея.
― Барон, просите, что хотите, кроме супружеской измены, но расскажите мне об этом письме все.
Слегка отстранившись, барон Куравлев с сомнением посмотрел на графиню.
― Не знаю, право. Есть один вопрос, в котором вы могли бы помочь, но... Впрочем, танец заканчивается, и нам придется продолжить разговор во время следующего. Вы позволите вас пригласить еще раз?