Гордый собой, он желал показать всю свою мощь Жозефине. В настойчивых письмах он умолял ее приехать в Италию.
Но молодой креолке совсем не хотелось менять удовольствия в Париже, где она была обожаема и всеми обласкана, на дискомфорт полей сражений. Более того, ее последний основной любовник Ипполит Шарль, красивый гусарский лейтенант, доставлял ей столько наслаждений, что она не хотела и думать, чтобы оставить его.
Неделями Бонапарт уговаривал ее приехать к нему. Всевозможные незначительные предлоги, под которыми она откладывала свой отъезд, делали его мрачным и беспокойным.
Послушайте, что писал в своих мемуарах генерал Мармон:
"Бонапарт все время думал о своей жене. Он желал ее и с нетерпением ждал ее приезда. Он часто говорил мне о ней и о своей любви со страстью и иллюзиями молодого человека. И то, что она все время откладывала свой приезд, он тяжело переживал. Это вызывало в нем новые приступы ревности и суеверий, которые были свойственны его натуре.
Однажды разбилось стекло на портрете Жозефины, который он всегда носил с собой; он ужасно побледнел:
— Моя жена или очень больна или неверна мне".
Но было известно, что чувствовала она себя хорошо…
В конце мая Бонапарт послал в Париж Мюрата со срочным посланием Жозефине. Результат был не таким, какого ожидал генерал: Жозефина стала любовницей Мюрата…
Однажды Мюрат довольно неожиданным образом раскрыл это событие. Как-то раз после завтрака он предложил приглашенным сделать пунш.
— Вы никогда не пробовали ничего подобного, — обратился он к гостям. — Я научился этому рецепту у одной дамы.
Мюрат принес сосуд из позолоченного серебра для сока из лимонов и апельсинов. Сосуд был очень красив.
— Это она подарила мне, — сказал Мюрат и начал рассказывать о прекрасной креолке некоторые пикантные подробности. Один из приглашенных взял сосуд, стал рассматривать его и, заметив на ручке букву "Б", попытался прочесть слово: "Ба… бо… бона…" Сильно смутившись, Мюрат заставил его замолчать. Но эту историю тут же начали повторять во всех салонах.
Именно тогда, чтобы остаться в Париже, Жозефина стала уверять, что ждет ребенка. Мюрату было поручено известить об этом Бонапарта, который, обезумев от радости, взволнованный и смущенный, сразу же бросился к перу и бумаге:
"Неужели правда, что ты в положении?! Мюрат написал мне, что это повлияло на твое здоровье, и он считает неосторожным в данное время предпринимать длительное путешествие.
Я буду еще несколько месяцев вдали от всего того, что я люблю. Это ужасно, что я не буду иметь счастья видеть тебя с твоим маленьким животиком, который должен сделать тебя очень интересной.
Ты написала, что очень изменилась. Твое письмо, короткое и грустное, написано будто дрожащей рукой. Что с тобой, моя милая?!
Может быть, ты ревнуешь, но я уверяю, что для этого у тебя нет никакого повода. Чем думать о том, что ты грустишь, я бы сам подыскал тебе любовника"…
Бедный! Жозефина совсем не нуждалась в добрых услугах своего мужа.
В конце июня, устав от ожидания, надежд и отчаяния, Бонапарт послал Жозефине письмо, полное горечи:
"Моя жизнь — сплошной кошмар. Мрачные предчувствия мешают мне дышать… Ты больна, ты меня любишь, я тебя огорчаю, ты полнеешь, я тебя не вижу… Все эти мысли путаются у меня в голове… Я упрекал тебя за то, что ты остаешься в Париже, а ты, оказывается, болела. Любовь, которую ты внушила мне, лишила меня разума, вряд ли я снова обрету его, никто не сможет излечить меня, только ты.
Мои предчувствия настолько тягостны, что я хочу поскорей увидеть тебя и умереть вместе с тобой… Что касается меня, то нет мне ни утешения, ни малейшей надежды, ни покоя до тех пор, пока я не получу от тебя длинного письма с объяснением причин твоей болезни.
Жозефина! Как ты можешь столько времени не писать мне? Твое последнее письмо было от третьего числа этого месяца. Я его все время ношу в кармане. Твой портрет и твои письма все время перед моими глазами. Я ничто без тебя. Я едва могу понять, как я существовал, когда не знал тебя. Ах, Жозефина, если бы у тебя было мое сердце, смогла бы ты остаться и не приехать сюда, как это делаешь ты? Или тебя удерживают твои друзья? Я подозреваю всех. Я все же рассчитываю, что между 5 и 15 ты приедешь в Милан.
Все мои мысли сосредоточены на твоем алькове, твоей постели и твоем сердце. Ты знаешь, я не могу представить тебя с любовником, это разрывает мое сердце…
Тысяча поцелуев в твои глазки, губки, язычок и твою… Вспоминаешь ли ты тот самый первый раз, когда я снял с тебя туфли и одежду? Почему Природа так все устроила?"