Или это тот сенат, по поводу коего почти такое же восклицание вырвалось у Тиберия: «Вот подлецы! Они еще более рабы, чем это требуется»? Или речь идет о том сенате, который заставил Карла XII сказать: «Пошлите им в Стокгольм мой сапог!» — «На какой предмет, ваше величество?» — осмелился робко вопросить министр. «Председательствовать в сенате».
Нет, оставим шутки! У нас сейчас восемьдесят сенаторов; в будущем году их будет сто пятьдесят. Им, только им одним, предоставлено в полное распоряжение четырнадцать статей конституции, начиная со статьи 19-й и вплоть до статьи 33-й. Они суть «стражи общественной свободы»; они выполняют свои обязанности безвозмездно (статья 22), в силу чего получают в год от пятнадцати до тридцати тысяч франков. Их занятие заключается в том, чтобы получать свое жалованье и «не препятствовать» обнародованию законов. Все они знаменитости.[21]
Это не какой-нибудь там «опозорившийся сенат»,[22] как сенат того, другого Наполеона, — это солидный, настоящий сенат, в него входят маршалы, кардиналы, в него входит сам Лебеф!
«Чем вы занимаетесь в этой стране?» — спрашивают у сената. — «Нам поручено охранять общественные свободы».
«Что ты делаешь в этом городе?» — спрашивает Пьеро у Арлекина. — «Мне поручено причесать этого бронзового коня».
«Всем известно, что такое корпоративный дух; этот дух заставит сенат всеми силами добиваться увеличения своей власти. Если ему позволить, сенат уничтожит Законодательный корпус, а если представится случай, заключит союз с Бурбонами».
Кто сказал это? Первый консул. Где? В Тюильри в апреле 1804 года.
«Безо всякого права и полномочий, против всех правил и принципов он предал отчизну и привел ее к гибели. Он был игрушкой высокопоставленных интриганов… Я не знаю другого учреждения, которое войдет в историю более опозоренным, чем сенат».
Кто это сказал? Император. Где? На острове св. Елены.
Итак, в «конституции 14 января» значится сенат. Но, призваться, это просто по недосмотру! Ныне, когда общественная санитария шагнула так далеко вперед, мы привыкли к тому, чтобы и проезжие дороги содержались в большей чистоте. Право же, после сената Империи можно было бы больше не засорять наши конституции сенатом.
III Государственный совет и Законодательный корпус
Есть еще Государственный совет и Законодательный корпус. Государственный совет — веселый, недурно оплачиваемый, толстоморденький, румяненький, свеженький, глазки быстрые, ушки розовые, говорит громко, ходит брюхом вперед, на боку шпага, весь расшит золотом; Законодательный корпус — тощий, бледный, унылый, расшит серебром. Государственный совет входит, выходит, идет туда и сюда, суетится, распоряжается, командует, решает, покрикивает, видит лицом к лицу Луи-Наполеона. Законодательный корпус ходит на цыпочках, мнет в руках свою шапчонку, прикладывает палец к губам, улыбается заискивающе, садится на краешек стула и открывает рот, только когда к нему обращаются с вопросом. Он не умеет пристойно выражаться, и газетам строго-настрого запрещено даже упоминать о его словах. Законодательный корпус утверждает законы и налоги (статья 39), а когда ему требуется какая-нибудь справка, цифра, разъяснение и он, низко кланяясь, проникает в вестибюль министерства, чтобы поговорить с министром, швейцар встречает его в передней и, покатываясь со смеху, угощает щелчком в нос. Таковы права Законодательного корпуса.
Надо сказать, что такое грустное положение вещей в июне 1852 года вызвало вздохи у некоторых элегически настроенных личностей, входящих в состав сего органа. Отчет бюджетной комиссии останется в памяти людей как один из самых душераздирающих шедевров подобного плаксивого жанра. Напомним его кроткие стенания:
«Некогда, как вам известно, между комиссией и министром существовал в таких случаях необходимый контакт. К ним можно было обращаться за необходимыми документами для изучения того или иного вопроса. Они приходили сами с начальниками своих отделов и давали устные разъяснения, нередко вполне достаточные для того, чтобы избежать всяких дальнейших обсуждений. И бюджетная комиссия, выслушав их, принимала решения, которые передавались непосредственно на рассмотрение Палаты.
Ныне же мы не имеем возможности сообщаться с правительственными органами иначе, как через посредство Государственного совета, который, будучи доверенным правительства и проводником его мыслей, один только и располагает правом передавать Законодательному корпусу документы, затребованные у министерства. Короче говоря, в отношении как письменных, так и устных сообщений министров заменяют государственные советники, которые заранее согласуют с ними свои решения.