Томас Костейн
Наполеон. Последняя любовь
Книга первая
Гость в доме
Глава первая
1
Маркиз де Ла Касе [i], славившийся своей ученостью, склонился над оградой, вглядываясь в каменистый остров.
— Неужели все эти месяцы мы пересекали Стикс [1]? — поинтересовался он у спутников. — А теперь перед нами находится настоящий Ад!
Он усмехнулся собственной шутке и обратился к сыну Эмануэлю. Тот, как всегда, стоял позади отца.
— Мальчик мой, запишите мое высказывание. Мне кажется, что это действительно умные слова.
Семейства Бертранов, Монтолонов и подвижный Гурго, также как и он, не радовались их будущему месту жительства. Но они не стали отвечать на его замечание. Никому из них не был приятен Ла Касе, их всех интересовала причина, по которой император включил его в свою свиту. Мадам Бертран шепнула мужу:
— Самодовольный низкий человек!
Гурго нервно почесал подбородок и начал прикидывать возможности — как удрать из этой тюрьмы вулканического происхождения.
Лишь мадам Монтолон услышала легкие шаги на палубе, повернулась и увидела, как к ним приближается император. Она не отказала себе в удовольствии быстро и с намеком улыбнуться ему. Эта ее привычка крайне возмущала Наполеона, потому что из подобного приветствия его недоброжелатели могли сделать далеко идущие выводы. Во время долгого путешествия о них и так слишком много сплетничали…
Но любопытство победило раздражение. Он хотел поскорее увидеть остров, о котором они так много рассуждали. [2] Его камердинер Маршан приготовил для него белоснежные одежды и низкие туфли из черной кожи. Юго-восточные пассаты, постоянно дувшие над островом, взлохматили его заметно поредевшие волосы. Наполеон сделал несколько шагов к ограждению, пристально вглядываясь в представшую перед ними панораму.
В гавани стояло множество судов. Там были фрегаты, сопровождавшие Нортумберленд, на них развевались флаги Королевского флота. Паруса были опущены, а на палубах толпились матросы в белой форме. В гавани также находились глубоководные торговые суда и большое количество рыбацких суден. Глаза Человека Судьбы сверкали, когда он оглядывал эти мощные суда. Если бы не мощь Британского флота, он давным-давно добился бы своих целей. Если бы он был в состоянии защитить собственные армии, пересекающие Па-де-Кале, он без всяких сомнений послал бы их из Булони, памятую о том, как слаба защита острова упрямцев. Неужели он не мог найти лучших командиров, чем некомпетентные, осторожные французские адмиралы?
Жанна д'Арк родилась, чтобы спасти Францию во время Столетней войны. [3] Почему не появилась еще одна мадам де Клиссон, чтобы вдохновлять матросов во время морской битвы, а солдат на суше?
Впереди за линией мачт виднелись гористые склоны острова Святой Елены. Какой ужасный вид! Конечно, его не сравнить с чудесным островом Эльба! [4] Там, если бы ему удалось сдержать собственные амбиции, он смог бы прожить до конца жизни в покое, даже в уважении и респектабельности. Дорого стоила игра в Сто дней! [5]
Он рассвирепел. Он, император победившей Франции и повелитель Европы, добровольно сдался в руки англичанам [6], и теперь к нему относятся как к военнопленному! Он не ожидал от них подобного предательства.
Как на этом вулканическом острове могут жить цивилизованные люди? Если смотреть на высокие и острые скалы, возникавшие будто прямо из моря, по коже пробегает дрожь страха и скалы кажутся такими таинственными и неприступными.
«Франция! Непостоянная Франция! — подумал про себя император. — Неужели ты позволишь, чтобы все это длилось? Твой трон был свободным, от него разило глупыми Бурбонами [7] и грязными париками, которые они носили! Я поднял тебя к такой славе, которая не снилась никому в мире! Франция, Франция, пусть мир узнает, что Наполеон был твоим настоящим императором! Потребуй, чтобы его освободили!»
Его свита ждала, когда он заговорит. Внешне он казался абсолютно спокойным.
Наконец он поднял телескопическую трубу, висевшую у него на шее на плетеной тесьме белого бархата. Неловкими пальцами он направил трубу на гавань Джеймстауна, зажатого между двумя нависающими темными скалами.
Наполеон несколько мгновений внимательно все разглядывал, а потом опустил трубу.
— За железной аркой находится гавань, — тихо произнес он. — Там полно народа. Он жаждет увидеть человека, которые мог бы стать их повелителем. Мне кажется, они ожидают, что меня поведут на берег в цепях. Я не стану сходить на сушу до наступления темноты. Меня невозможно демонстрировать, как укрощенного медведя! — Он сделал шаг назад. — Бертран! Сообщите адмиралу мое решение. Мы сойдем на берег при свете луны.
Гурго всегда с трудом скрывал собственные чувства, и тут он не удержался от замечания:
— Неужели луна когда-нибудь восходит над этой жуткой кучкой шлака из сатанинской печи?!
2
Семейство Бэлкум сидело за ужином. День был особый, население острова волновалось, не переставая, поэтому двое младших мальчиков получили позволение присутствовать на ужине. Вильяму было восемь лет, а малышу Алексу — четыре. Они смирно сидели рядом с матерью, ведь они были отменно воспитаны. Глаза малышки Алекса начали слипаться, и очень хотелось спать.
Глава семейства с гордостью оглядел своих детей и жену. Он даже позабыл, о чем ранее говорил, настолько его растрогал вид счастливого семейства. Он только что сказал, что экс-император Франции не захотел сойти на берег до заката солнца и что он собирается отправиться в Джеймстаун, чтобы не пропустить исторический момент. Но сейчас он переключился на другую тему.
«Наверно, в доме Карлтона по-прежнему болтают, что я выбрал себе не пару, — подумал он. — Ха, эти красноносые выпивохи, глянули бы они на нас! Мало у кого найдется такая красивая и добрая жена! И в мире не найдется детей, которых можно было сравнить с моими детьми».
Он улыбнулся, поднял бокал портвейна и полюбовался его прекрасным цветом. У него было лицо настоящего европейца с выдающейся нижней челюстью, весьма живые глаза, шапка темных кудрей. На нем была надета белоснежная рубашка, но жилет и сюртук явно носились много лет.
Вторая дочь почти ничего не ела. Она крутилась до тех пор, пока отец не смекнул, что она что-то задумала. Наконец девушка заговорила:
— Папа!
— Да?
— Можно я пойду на пристань вместе с вами? Отец не успел ничего ей ответить. Госпожа Бэлкум сказала дочери:
— Ты никуда не пойдешь, Бетси, об этом не может быть и речи! Ты отправишься спать.
Бетси нахмурилась, словно не понимая твердости решения матери.
— Но, мама…
— Никаких «но», юная леди, — продолжала госпожа Бэлкум. — Ты отправляешься спать без всяких разговоров.
— Но мама, мне нужно сказать вам что-то… очень важное.
Вильям Бэлкум улыбнулся жене.
— Мне кажется, дорогая, нам следует выслушать это очень важное сообщение.
Бетси сразу воспользовалась представившейся возможностью.
— Когда я вырасту… Ну, когда я буду замужем, и у меня будут свои дети, и они узнают, что я была на острове Святой Елены, они станут мне задавать множество вопросов. Я разве не права? Им захочется узнать… О, все! И что я им расскажу? Что я рано легла в постель в тот вечер, когда Наполеон прибыл на остров?