Бетси и раньше догадывалась, что ее знакомая довольно молода.
— Удивительно, но почему тогда вы…
— Живу в отдалении от людей? Бетси, мои года с этим не связаны, и не я сама выбрала подобный образ жизни. Я вынуждена была так сделать. Когда-нибудь я вам расскажу мою историю, но не сейчас. Я к этому еще не готова… — Леди помолчала. — Я знаю, что вам, Бетси, исполнилось шестнадцать лет. Какой чудесный возраст! День рождения был месяц назад? У вас был праздник?
Бетси отрицательно покачала головой.
— Мама хотела устроить, но я… не захотела. Вы знаете, это небольшой остров, и все, о чем говорят люди, потом становится известно всем. Все девушки, которых мы должны были пригласить, судачили кое о чем. Я узнала о чем и не захотела находиться с ними в одной комнате — слишком много в них злости и злорадства!
— Дорогая, вам придется привыкнуть не обращать на сплетни внимания. Вам уже шестнадцать, и недолго осталось постоянно быть дома. Хорошенькая мы с вами парочка. Я не могу выходить отсюда, но вы должны сделать это, и как можно скорее. Что-то я никак не могу вас разглядеть. Вы подойдите поближе к свечам!
Девушка повиновалась просьбе, и на некоторое время в комнате воцарилась тишина.
— Вы очень изменились, — послышался голос Леди в Вуали. — Вы подросли, у вас хороший рост и конечно, также меняется и лицо. Наверно, вам это известно — вы часто смотритесь в зеркало?
— Не совсем так, — заявила Бетси. — Я смотрюсь в зеркало, когда причесываюсь. Но, наверно, я отличаюсь от других девушек, потому что часами не просиживаю против зеркала, причесывая волосы то так, то эдак или подводя брови… Даже моя сестра Джейн, она очень милая, может проводить бесконечное время перед зеркалом.
— Вот это и означает, что вы подросли. Вы начали понимать, как важно хорошо выглядеть. У вас также изменился голос, и мне кажется, что вы неплохо поете.
Бетси улыбнулась.
— Действительно, я стала петь гораздо лучше. Раньше у меня был голос, как карканье вороны.
Наступила пауза.
— Бетси, я хотела вам кое-что сказать, но передумала. С вами что-то происходит, вскоре вы сами все поймете. Но мне приятно любоваться вами.
Бетси вспомнила, что привело ее сюда. Она объяснила, что в Лонгвуде нужно приспособление для взвешивания, и она его нашла в другом крыле дома. Может ли Наполеон им воспользоваться? Или ему лучше купить этот аппарат?
— Я никогда не заходила в ту часть дома и даже не знаю, что там. Подобный аппарат был у меня дома, раньше я взвешивалась каждый день. Я очень следила за своей внешностью. Но теперь мне это не нужно. Понимаете, я не… не совсем здорова… И если мой вес меняется, то только в сторону уменьшения, и мне не хотелось бы постоянно об этом думать. Если приспособление еще работает, сообщите императору, что он может им воспользоваться.
— О, Джулия, если вы больны, может вам лучше посоветоваться с доктором? — сочувственно сказала Бетси. — Я могу попросить доктора О'Мира навестить вас.
— Нет, Бетси, он не поможет мне.
Бетси глубоко вздохнула.
— Я понимаю, что не должна проявлять любопытство и назойливость, но мне жаль, что вы здесь одна и без всяческой помощи.
— Дорогое дитя, мне приятно ваше сочувствие, но я могу ответить далеко не на все ваши вопросы. Хотя мы уже стали друзьями.
— Я всегда с нетерпением жду ваших визитов, и наши с вами разговоры приносят мне удовольствие. Мне интересно слушать, как вы скачете по дороге, и так жаль, если вы не останавливаетесь у ворот. Вы помните то утро, когда вы промчались мимо на огромной скорости и даже не поприветствовали меня? Я была уверена, что вы отправились верхом на лошади, и она понесла. Мне стало страшно, когда я услышала, как стук копыт замирает вдали. Бедняжка Маргетт так и не научилась говорить по-английски, и мне не было известно, все ли у вас в порядке. Я ни о чем больше не могла и думать. Потом спустя несколько дней вы проехали вместе с отцом и сказали мне «Доброе утро!», так я узнала, что у вас все в порядке.
У нас одни и те же трудности, — продолжала Леди в Вуали. — Я понимаю, что не имею права расспрашивать, но по некоторым вашим намекам я поняла, что у вашего отца кое-какие сложности с новым губернатором? Какими несносными могут стать эти мелкие колониальные начальники! Надеюсь, сейчас положение улучшилось?
Бетси мрачно покачала головой.
— Нет, наоборот все только ухудшилось. Он сказал отцу, что будет настаивать на том, чтобы отослать нас обратно в Англию, потому что мы слишком хорошо относимся к Наполеону.
— Я этого и боялась.
— Нас это, конечно, волнует, но не настолько, сильно. Понимаете Джулия, мой отец пользуется влиянием дома. Я хочу вам рассказать о том, что случилось, когда я была совсем маленькой девочкой. Папа взял меня с собой в огромный замок недалеко от Лондона. Он думает, что я все забыла, потому что мне было только четыре года, но кое-что я хорошо помню.
В центре стояла огромная каменная башня. Мне кажется, что это мог быть Виндзорский Замок.
— Наверно, вы правы.
— Там был старик, и он называл моего отца по имени. Они недолго поговорили, я помню даже о чем.
Старик хотел, чтобы папа согласился на что-то, но папа был не согласен. Понимаете, папа уже договорился, что мы отправляемся на Святую Елену, где он может нам обеспечить хорошую жизнь.
— Это было двенадцать лет назад, да? Тогда в Виндзоре оставался старый король [50]. Но его разум начал мутиться.
— Вечером, когда мы должны были отправляться в путь, длинноногий слуга заехал к нам в дом и привез корзину вина для папы и бархатный кошелек для мамы. На нем был вышит королевский герб, а в нем находилось десять золотых монет. Мама об этом никогда не говорила, пока нам с Джейн не пришлось возвращаться в Англию в школу. Она нам показала монеты, я их пересчитала — их до сих пор десять, и мои родители гордятся этим кошельком.
— Тогда я думаю, что вам не о чем беспокоиться. Наступила тишина, и Бетси понимала, что леди в темной комнате пытается сформулировать дальнейшие вопросы.
— Бетси, — наконец произнесла она, — вы испытываете чувство гордости от того, что император останавливался у вас в доме и был к вам очень внимателен?
— Да, частично так. Но это больше, чем гордость, Джулия, мне он нравится… очень нравится и до сих пор.
— Почему?
Бетси помолчала, обдумывая как бы лучше ответить на этот вопрос.
— Как-то, когда он жил у нас, мы с ним отправились на прогулку. Он мне начал рассказывать о Кодексе законов. Том самом, который он разработал для Франции. Наверно, он забыл, что его слушает молодая девушка, потому что все рассказывал весьма детально. Мне это очень понравилось. Я поняла далеко не все, но он мне дал понять, что этот Кодекс значил больше, чем военные победы. Как интересно его слушать! Вот наверно, ответ на ваш вопрос. Я уверена, что он — великий человек.
— Но разве у него нет неприятных черт?
Бетси засмеялась.
— Сколько угодно. В некоторых отношениях он — ужасный человек.
— Он может пройти по человеку и даже не заметить этого, не так ли? Он критикует всех своих друзей, разве я не права?
— Да, он обожает всех критиковать.
— Разве он не любит сплетничать?
50
Это было двенадцать лет назад… Тогда в Виндзоре оставался старый король. — Имеется в виду Георг III.