Мать – Земля, Солнце – Отец, Человек – Сын – такова религия атлантов, судя по обломкам ее, которые сохранили нам вавилонские и шумеро-аккадские прапращуры нашей истории.
Клинописные скрижали Допотопных мудрецов.
«Если бы мне надо было выбирать религию, я обоготворил бы Солнце… Это истинный Бог земли». Мать – Земля, Солнце – Отец, Человек – Сын, – может быть, это и есть та «религия, от начала мира одна», которой он искал.
Атланты – «органичны», и он тоже. В законодательстве отвлеченные схемы «идеологов» он заменяет живым, историческим опытом; в стратегии – все механические теории двумя органическими знаниями – проникновением в живую душу солдат и в живую природу местности, где происходит сражение.
Это в большом, это и в малом. Так же не верит врачам, механикам тела, как «идеологам», механикам ума; силлогизмами не думает, лекарствами не лечится; думает прозреньями, «интуициями», лечится «магией», самовнушением.
Степень механичности, данную в европейской цивилизации, принимает по необходимости; но степени большей не хочет. Когда в 1803 году готовил военный десант в Англию, американец Фёльтон (Fulton) предложил ему свое изобретение – пароход; Наполеон его не принял и был, конечно, неправ: пароход мог бы дать ему победу над английским парусным флотом, ключ к мировому владычеству. Но по одному этому видно его отвращение к механике.
Судя по циклопическому зодчеству атлантов, о котором говорит Платон, механика их была не менее, а может быть и более совершенна, чем наша; судя по нашей религии – христианству, интуиция наша не менее, а может быть и более глубока, чем интуиция атлантов.
В чем наша разница с ними? В воле, в сознании: мы только и делаем, что подчиняем нашу интуицию механике, покрываем ночное сознание дневным; атланты, наоборот, свое дневное сознание покрывают ночным, механику подчиняют интуиции.
Наполеон и в этом смысле атлант, наш антипод: для нас механика – крылья, а для него – тяжесть, которую он подымает на крыльях интуиции.
Душа Атлантиды – «магия», и душа Наполеона тоже. «Как ни велико было мое материальное могущество, духовное было еще больше: оно доходило до „магии“». – «Мне нужно было, чтобы моя судьба, мои удачи имели в себе нечто „сверхъестественное“. После Ватерлоо чудесное в судьбе моей пошло на убыль».
«У меня было внутреннее чувство того, что меня ожидает», – вспоминает он сам. Можно сказать, что весь наполеоновский гений – в этом «внутреннем чувстве», в «магнетическом», магическом «предвиденье»: оно-то и дает ему такую бесконечную, в самом деле как бы «волшебную» власть над людьми и событиями.
«Государь, вы всегда творите чудеса!» – простодушно и глубоко говорит ему помощник маконского мэра, свидетель эльбского чуда – триумфального шествия императора в Париж, в 1815 году.
«Ну вот его и взорвали!» – обрадовался кто-то, узнав о взрыве адской машины под каретой Первого консула на улице Сен-Никез в 1801 году. «Что? Его взорвали?! – воскликнул старый военный, австриец, свидетель чудес Итальянской кампании. – Нет, господа, вы его не знаете… Я держу пари, что он сейчас здоровее нас всех… Я давно знаю все его штуки!» Это значит – «колдовские штуки», «магию».
Сила «магии» – сила «внушения». Когда Наполеон хотел соблазнить кого-нибудь, в его словах было неодолимое обаяние, род «магнетической силы», вспоминает Сегюр.
«Вещим волхвом» называет его русский поэт Тютчев, а египетские мамелюки называли его «колдуном».
«Этот дьявольский человек имеет надо мною такую власть, что я этого и сам не понимаю, – признается генерал Вандам своему приятелю. – Я ни Бога, ни черта не боюсь, а когда подхожу к нему, я готов дрожать, как ребенок: он мог бы заставить меня пройти сквозь игольное ушко, чтобы броситься в огонь!»
«Везде, где я был, я повелевал… Я для того и рожден», – говорит он сам. И люди это знают:
Очами «колдуна», «пронзающими голову» (Тэн). Страшная сила внушения – «магия» – в этих очах.
Да, «колдун», «великий маг», творящий свою жизнь и жизнь людей, всемирную историю как непрестанное чудо.
Все это и значит: душа Наполеона – душа Атлантиды – магия.
Нам грозит гибелью злоупотребление «механикой»; атлантов погубило злоупотребление «магией». Наш путь иной, но цель та же, что у них: титаническая власть над природою и высшая точка ее – человек, становящийся Богом. Атланты – «сыны божьи», по мифу Платона. «Когда же божеская природа людей постепенно истощилась, смешиваясь с природой человеческой и, наконец, человеческая совершенно возобладала над божеской, то люди развратились… Мудрые видели, что люди сделались злыми, а немудрым казалось, что они достигли вершины добродетели и счастья, в то время как обуяла их безумная жажда богатства и могущества… Тогда Зевс решил наказать развращенное племя людей» (Платон, «Критий»). И Атлантида погибла в морской пучине.