Имперский режим, столкнувшись с этим кризисом, не остался безразличным. Напротив, он попытался выправить положение с помощью потока указов и декретов. Последовали крупные программы общественных работ, а ремесленникам и мастеровым была оказана помощь посредством правительственных контрактов, организации государственных мастерских и даже издания новых предписаний, относящихся к одежде, которую полагалось носить при дворе (каждый новый костюм был благодеянием для мелкого портного). Принимались меры по усилению благотворительности: в мае 1811 г. Наполеон приказал выделить 300.000 франков благотворительным комитетам в Париже, вдобавок среди бедняков в большом количестве распределялась похлёбка. Наконец, предпринимались отчаянные усилия для обеспечения поставок зерна. Всё это, если не считать Парижа, было бесполезно, и многие районы Франции поразили нищета и страдания. Резко выросла смертность, больницы и богадельни были переполнены, а крупные группы населения впали в нищету — в Гарде в начале 1812 г. почти треть население питалась в суповых кухнях, и даже в Тулоне, где наихудшим последствиям депрессии не дало проявиться наличие крупных военных судоверфей, помощь такого рода получали 2000 человек. Не удивительно, что в результате во Франции вновь появились серьёзные проблемы с сохранением общественного порядка. Во многих районах страны случались хлебные бунты, на севере объявился луддизм, в отдельных местах распространилось попрошайничество, большие группы нищих наводили страх на селян, и впервые с начала консульства повсюду вновь появились разбойничьи шайки.
Как и раньше, к общей сумятице добавлялся религиозный вопрос. С помощью конкордата 1801 г. Наполеон купил мир с церковью, но он вскоре оказался в опасности. К 1809 г. споры с Пием VI о границах папской власти привели к аннексии Рима и Папской области. Начала раскручиваться спираль репрессалий и контррепрессалий, которая завершилась отлучением Наполеона от церкви, заключением Пия в тюрьму[280] и кризисом французской церкви. Насколько эти события были связаны с растущим беспорядком — вопрос спорный (духовенство в целом не проповедовало вооружённое сопротивление, а в народе инакомыслие обычно выражалось в форме участия в пиетистической традиционалистской секте, petit eglise), но вполне возможно, что растущая сумятица способствовала распространению беспокойства и неуверенности даже среди «знати». А то, что «знать» отворачивались от империи, почти не подлежит сомнению. Пока что открытой политической оппозиции не было. Хотя заключение папы в тюрьму подействовало как стимул оживления роялизма, следствия этого были не очень серьёзными. Правда, кризис привёл в 1809 г. к созданию нового тайного роялистского общества, Chevaliers de la Foi[281], но, если не считать пропаганды, его деятельность оставалась ограниченной заговорщичеством «плаща и шпаги» самого несерьёзного характера. Другие роялисты нашли общий язык с недовольными республиканцами, что было более практично и привело к тщательно разработанному заговору, направленному на организацию восстания в Тулоне и Марселе, причём эти планы были полностью раскрыты только зимой 1812–1813 гг. А самым драматичным стало дело генерала Мале (Malet)[282] в октябре 1812 г., когда горстка заговорщиков чуть не организовала в Париже временное правительство. Хотя всем этим занималось ничтожное меньшинство, тот факт, что «знать» в подавляющем большинстве не принимала участия в активной оппозиции империи, совсем не говорит о том, что она была её ревностным сторонником. На самом деле многие представители «знати» старательно делали всё от них зависящее, чтобы сохранить непричастность к её деятельности, вдобавок к концу 1812 г. обычными стали сообщения о том, что даже должностными лицами режима, в общем, чаще движут своекорыстные интересы, а не преданность императору. Другими словами, «гранит», на который некогда опирался Наполеон, всё больше и больше превращался в зыбучий песок.
Катастрофа в России
280
282