«Не проходило и дня, чтобы не стало туже с деньгами, а поскольку страхи за будущее заставляли большинство зажиточных семей урезать свои расходы, быстро росла безработица»[312].
Привычка к покорности в отношении воинской повинности, которую наполеоновскому режиму удалось привить нации, была такова, что в целом все эти наборы удалось выполнить (что, между прочим, подтолкнуло Наполеона воевать в Германии до самого конца). И всё же они породили огромное недовольство, особенно среди имущих, которые теперь впервые почувствовали на себе, что такое воинская повинность, и, кроме того, обнаружили, что деньги, вложенные ими ранее в заместителей, выброшены на ветер. И даже тогда, в частности в районах, где имперская политика была особенно патерналистической, режим всё-таки пользовался народной поддержкой, но те жертвы, которых теперь требовал Наполеон, намного превосходили запас благожелательно настроенных к нему масс населения, к тому же Лейпциг лишил военную службу последних остатков славы и нанёс непоправимый удар по доверию к нему. Однако Наполеон, уверенный в том, что свежие войска так или иначе вскоре появятся, вернувшись в Париж, отдал приказ о двух дальнейших наборах по 150.000 человек, а также увеличил несколько налогов и на двадцать пять процентов урезал жалованье чиновников. Но это было уж слишком. Вновь процитируем Паскье: «Царила общая тревога… Ни во что больше не верили, а все иллюзии рассеялись»[313]. Нечего и говорить, что это не могло не подрывать верность даже чиновников аппарата режима, которым, как и «знати», неизбежно приходилось многое терять и которые не испытывали никакого желания возвращаться к временам якобинства и народному ополчению, которые, как казалось, доведённый до отчаяния император теперь пытается воскресить (что было не только пропагандой режима, всё больше напоминавшей риторику 1793 г.; Наполеон разослал ряд чрезвычайных комиссаров типа прежних народных представителей в миссии (deputes en mission)[314], ввёл ряд мер, направленных на перераспределение определённого количества земли между крестьянами, и издал декрет о формировании добровольческого ополчения из безработных рабочих Парижа и других городов Северной Франции). Эти сомнения подкрепила реакция народа на новые наборы. Уклонение от призыва вновь стало серьёзной проблемой: в военные лагеря являлись меньше половины призывников, к тому же впервые с 1790-х гг. начали вспыхивать направленные против призыва бунты, иногда приобретавшие политический оттенок (так, в Бельгии происходили демонстрации в поддержку возврата под австрийское правление, а в Газебруке мятежники заявляли, что они сражаются за «Людовика XVII»)[315]. В то же время, когда тысячи уклоняющихся от призыва и дезертиров вновь разбежались по лесам и занялись разбоем, «знать» оказалась под угрозой возобновления беспорядка, которым были отмечены последние годы Директории. Поскольку роялистская реставрация с социальной и экономической точки зрения больше не являлась серьёзной угрозой — 1 февраля 1813 г. Людовик XVIII[316] обнародовал хорошо разрекламированную декларацию, в которой он обещал в общем уважать статус кво — у политического истэблишмента исчезли причины поддерживать борьбу до конца и появились все основания для заключения мира. Уже в декабре 1813 г. законодательный корпус (corps legislatif) фактически потребовал, чтобы Наполеон незамедлительно пошёл на мир[317]. Между тем в администрации появились дальнейшие признаки недовольства: префекты и их заместители начали отказываться выполнять отданные им приказы, смотреть сквозь пальцы на уклонение от призыва и неплатёж налогов и даже пускаться в бега.
При политической машине, находящейся в состоянии развала, исчезла возможность поддержания военных усилий. Но даже тогда Наполеон не сдался и начал искать спасение в выходе из испанского тупика. Так, пленённому Фердинанду VII был предложен трон взамен на обещание удаления британцев с Пиренейского полуострова, предоставление возможности возврата во Францию 60.000 ветеранам, которые ещё удерживали северную Каталонию и несколько осаждённых крепостей в других частях восточной Испании. При этом косвенно подразумевалась возможность войны между Британией и Испанией, поскольку Наполеон пронюхал о серьёзных трудностях, подтачивавших их союз после начала в 1810 г. латиноамериканских революций. Если бы эта схема сработала, то она действительно привела бы к очень серьёзным результатам — те 100.000 ветеранов, которые противостояли Веллингтону и испанцам, были последним крупным обстрелянным войском, имевшимся в распоряжении императора — но вновь Наполеону явно не хватило рассудительности: каким бы ни было состояние отношений между Британией и Испанией, последняя, несомненно, тотчас же отвергла бы условия Наполеона, что на самом деле и случилось.
314
Однако на этом сходство заканчивалось. Сенаторы, зачастую немощные старцы рабски пресмыкавшиеся перед императором, не шли ни в какое сравнение с грозными комиссарами Республики. Life and adventures of Count Beugnot, Minister of State under Napoleon I. Vol. 2. Lnd., 1871. P.P. 74–76.
315
Людовик XVII (Louis Charles) (1785–1795) — французский принц, второй сын короля Людовика XVI. В 1789 г. после смерти старшего брата стал дофином. Во время революции — после народного восстания 10 августа 1792 г. был заключён в тюрьму вместе с королём и королевой. После казни Людовика XVI (21 января 1793 г.) провозглашён роялистами за границей королём (под именем Людовика XVII). В июне 1793 г. был отдан на воспитание сапожнику якобинцу Симону. После смерти Луи-Шарля распространилась легенда, что он жив, и появилось много самозванцев, выдававших себя за Людовика XVII. О Людовике XVII см.:
316
Людовик XVIII (Станислав Ксаверий), граф Прованский (1755–1824) — король (1814–15 и 1815–24 гг.) из династии Бурбонов, брат Людовика XVI и Карла X. В 1791 г., в условиях начавшейся буржуазной революции, бежал из Франции, считался главой французской контрреволюционной эмиграции. Занял престол после падения Наполеона I, при реставрации Бурбонов (1814). Во время «Ста дней» в марте 1815 г. вновь вынужден был бежать за границу (в Гент). Вернулся во Францию в июле 1815 г. с войсками иностранных государств.
317