Одновременно период 1814–1815 гг. стал также временем «белого террора». На высшем уровне это выражалось в арестах и казнях — заключение в тюрьму и последующий судебный процесс по делу многочисленных сторонников либерализма в Испании, казнь маршала Нея и ряда других армейских офицеров во Франции — а на низшем уровне чернь вновь взяла закон в свои руки. Например, по всей Испании время после майского переворота 1814 г. отмечено рядом бунтов и других беспорядков по мере того, как чиновников-конституционалистов изгоняли из городской администрации и запугивали в соответствии с распоряжениями Фердинанда VII. Во Франции Сто дней имели кровавые последствия кое-где на юге, когда роялистские miquelets убивали протестантов, якобинцев и общественных деятелей, связанных с империей, например губернатора Тулона, маршала Брюна (Brune), а по Страсбургу прокатились беспорядки, направленные против евреев. В Италии после капитуляции Евгения Богарне вспыхивали антибонапартистские бунты в Милане, а в Германии происходили антисемитские демонстрации, при этом из Любека и Бремена изгнали всех евреев.
Однако, несмотря на всё это, нельзя не поразиться пёстрым и прагматическим характером Реставрации. Рассмотрим прежде всего вопрос территориальной организации. Хотя Венский конгресс никак не учитывал национальных чувств — Польша осталась расчленённой, Бельгия досталась Голландии, Норвегия — Швеции, Финляндия — России, а Ломбардия и Венеция — Австрии — всё же не делалось никаких попыток вернуться к территориальному хаосу, типичному для Центральной Европы. Если Италия обрела почти тот же вид, что в 1789 г., не считая включения Генуи в Пьемонт и аннексии Австрией бывшей Венецианской республики, к Германии это не относится. Здесь, хотя Австрия вернула себе Тироль и Зальцбург, а также некоторые другие районы, принадлежавшие Баварии, а Пруссия вновь обрела земли, потерянные ею в 1807 г., и аннексировала значительную часть Саксонии, Рейнланда и шведской Померании, государствам среднего размера позволили сохранить территории, приобретённые ими в ходе наполеоновской реорганизации Священной Римской империи, к тому же не был восстановлен прежний статус церковных государств, вольных городов и имперских феодов. Вновь появились лишь немногие исчезнувшие княжества (к ним относятся Ганновер, Брауншвейг и Саксен-Веймар). Конечно, не возродилась и старая империя, её заменил союз германских государств, построенный на совершенно ином фундаменте. Поскольку Австрия уступила Бельгию взамен на приобретения в Италии, наметился значительный прогресс в направлении современной концепции государства как однородной группы территорий, в рамках единой границы. Во всём этом мы находим влияние войны: жалкое зрелище, которое являли во время революционных войн голландцы, пьемонтцы и, в первую очередь, пруссаки, не было забыто, поскольку теперь уделялось особое внимание тому, чтобы непосредственные соседи Франции не попали бы под её диктат так, как это случилось в 1790-е гг. (так, Германский союз, без каких-либо жестов навстречу германскому национализму, замышлялся в первую очередь как военная машина, которая в военное время объединяла бы силы небольших германских государств в единую армию, а их правителей в постоянно действующий союз).