Итак, пехотинцы двигались вперёд, а противник поджидал их в линии, которая во всех армиях оставалась стандартным оборонительным боевым порядком. При этом артиллерия атакующих обязательно смолкала, позволяя обороняющейся стороне сначала угостить их пушечными ядрами, а затем, по мере приближения, смертоносным противопехотным средством — картечью. Огонь бывал настолько силён, что его одного иногда хватало, чтобы развернуть атакующих, но, как правило, движение продолжалось до тех пор, пока атакующая пехота не подходила на 150 ярдов (дальность стрельбы из мушкета) к противнику. Если пехота была построена в линию, она затем открывала огонь, в обязанности офицеров входило, чтобы солдаты продолжали движение вперёд после каждого залпа, но, если пехота была построена в колонну, она просто двигалась вперёд, по возможности с большей скоростью (имелся вариант, при котором колонны могли останавливаться на некотором расстоянии от противника и ждать своих стрелков, которые открывали огонь по обороняющимся, давая возможность пехоте идти в атаку только когда становилось ясно, что та сторона дрогнула). Тем временем обороняющаяся сторона, как правило, тоже открывала огонь; поединок между войсками, построенными в линию, теперь выливался в длительную перестрелку, продолжавшуюся, пока хватало сил. Когда же колонны решали атаковать позиции противника, обычно случалось одно из двух: либо атакующим приходилось останавливаться, из-за того, что первые шеренги каждого батальона быстро превращались в месиво из убитых и раненых, либо обороняющиеся теряли силы и бежали. Положим, они обратились в бегство — это обычно было сигналом для подтягивания свежих боевых порядков, чтобы расширить прорыв или для внушительной кавалерийской атаки, сметавшей всё на своём пути и превращавшей отступление в безумное паническое бегство. Однако, если обороняющиеся выдерживали натиск, то начиналась перестрелка на близком расстоянии, которую они, как правило, выигрывали, и теперь уже атакующие откатывались на исходные позиции (весьма удачный вариант, который очень нравился британцам, заключался в одном залпе, за которым следовала штыковая атака).
Этот бой пехоты был главным элементом наполеоновского сражения; кавалерия, как правило, играла второстепенную роль. Так, сама по себе кавалерия почти никогда не могла разбить хорошо закрепившуюся пехоту. Хотя массированная атака могла за несколько минут рассеять армию слабоподготовленных войск (как при Оканье 19 ноября 1809 г.), а надвигающаяся туча всадников имела более устрашающий вид, чем пехотная колонна, опытные солдаты знали, что кавалерия ничего не сможет сделать, пока они удерживают свою позицию. Даже линия, атакованная с фронта, могла развернуть назад кавалеристов, но пехота становилась очень уязвимой, когда кавалерии удавалось обойти её с флангов, мудрые командиры выстраивали своих людей в каре (квадратом или прямоугольником). Построенная таким образом пехота находилась в абсолютной безопасности, а неудачникам-кавалеристам оставалось бесцельно скакать вокруг, теряя лошадей или нарываясь на противника.
От кавалерии как таковой не было проку при непосредственной атаке пехоты неприятеля, разве что ту застигали врасплох, а вот если бы её сопровождали батареи конной артиллерии, то полдюжины пушек могли за несколько минут уничтожить малоподвижную цель, представляемую каре. Тем не менее в других отношениях кавалерия была ценнейшим элементом армии. Во время атаки несколько полков кавалерии могли взять в клещи целые вражеские дивизии и, таким образом, помешать их участию в других операциях, к тому же в качестве элемента комбинированной атаки кавалерия несла страшную опасность. Например, действуя вместе с атакующей пехотой, она вынуждала обороняющихся перестроиться в каре, чем делала невозможной защиту от пехоты; с другой стороны, кавалерия могла в решающую минуту обрушить на врага внезапную атаку, — и, сломив сопротивление противника, заставить его спасаться бегством. Зато, если появлялась неприятельская кавалерия, начиналась классическая рубка, в результате которой победитель получал возможность двигаться в разных направлениях и атаковать следующий боевой порядок с фланга или тыла, причём эта тактика была особенно эффективна, когда это происходило в самый разгар боя. И наконец, как только неприятель был разбит, именно кавалерия преследовала его отступающие формирования, брала в плен бегущих и делала всё, чтобы свести на нет все попытки организованного сопротивления. Между тем в обороне кавалерия могла помочь атаке захлебнуться или в самые настоящие отчаянные моменты самоотверженно атаковала нападающую пехоту и тем самым выигрывала время на подтягивание резервов или выход пехоты из боя.