И вот теперь Гартевельд создает в будущей столице Украины собственное, альтернативное, музыкальное общество. Условно говоря — ГМО. И, думается, местный обыватель вступал в сие… хм… ГМО массово и охотно. Потому как директор — иностранец, что по местным меркам и экзотично, и почетно. А Киев, при всем уважении, на тот период еще оставался глубоко провинциальным российским городом.
Цели у Обществ схожие. Исключительно просветительские. Но!
Во-первых, в целях просвещения ГМО регулярно устраивало концерты. И, представляется, далеко не всегда посещение их было бесплатным. Во-вторых, сам Гартевельд позиционирует себя председателем организации, название которой созвучно и ассоциативно с уважаемой и широко известной даже за пределами России «императорской» конторой. То бишь банально примазался к чужой славе, получив возможность пускать пыль в глаза людям, слабо разбирающимся в тонкостях формирования и существования провинциальных отделений ИРМО.
В какой-то степени эту идею Гартевельда можно сравнить с таким распространившимся в наши дни способом ведения нечистоплотного бизнеса, как бренд-сквоттинг (упреждающий захват торговых марок). К примеру, современным шведам, тем, что интересуются бизнесом, наверняка памятна история с их национальной гордостью — IKEA. На момент строительства первого торгового комплекса IKEA в России не было зарегистрировано товарного знака с таким обозначением, чем и воспользовались сквоттеры. После чего владельцам шведской торговой сети пришлось выкупать свой же товарный знак за несколько десятков тысяч долларов.
Нет, конечно, Вильгельм Наполеонович до подобной нечистоплотности не опускался: в наглую за представителя ИРМО себя не выдавал и на правительственную субсидию не претендовал. Зато он начал активную переписку с видными и модными представителями музыкального мира, честно представляясь главой киевского общества любителей музыки. А там поди разберись: того самого, императорского, или другого, самопального? Интернета, как я уже поминал, нет. Проверить, погуглить негде.
Эти письма были исключительно полезны Гартевельду. Они — важная часть негласно составляемого им портфолио. Например, с их помощью при удобном случае можно небрежно обмолвиться: мол-де, я тут на днях письмецо от Эдика Грига получил; жалуется, бедолага, супруга совсем запилила, сочинять не дает… Короче, «я с Пушкиным на дружеской ноге». Что? Не верите? Могу конверт показать с обратным адресом. Вот только само письмо читать не дам, переписка приватная[6].
Надеюсь, понятно, что в данном случае я утрирую? На самом деле Наполеоныч поступал тоньше: изобретенный им статус председателя музыкального общества невольно принуждал именитых адресатов с куда большим вниманием и уважением относиться и к посланиям Гартевельда, и к вкладываемым в них, на предмет рецензирования и возможного продвижения, авторским сочинениям. В общем, таким оригинальным способом наш герой работал на имя, поступательно наращивая индекс своей узнаваемости.
Но если того же Грига, живущего в далеком, скандинавскими богами забытом Бергене, ввести в заблуждение несложно, то вот бывалых местных персонажей на мякине не проведешь. Видали они на своем пути и не таких… председателей.
В 1891 году Гартевельд взялся обработать своим до поры безотказным приемчиком русского музыкального издателя Петра Юргенсона. Что-то такое Петра Ивановича в интонациях шведа, по-видимому, насторожило, и он решил навести справки через своего закадычного друга — Петра Ильича Чайковского. И вскоре получил дружеский письменный ответ, начинающийся так:
«29 янв[аря] [18]92 г.
Милый друг!
Гартевельта я отлично знаю, и знаю, что он сукин сын. Обращаюсь с ним, когда бываю в Киеве, как с сукиным сыном, но он ничуть не падает духом и все лезет. Он директор Муз[ыкального] общ[ества], но совсем не императорского, а другого, дилетантского…»[7]
В киевский период Гартевельда Петр Ильич дважды имел возможность общаться с нашим героем: сперва в сентябре 1890 года, когда живой классик приехал в Киев, чтобы присутствовать при местной постановке только что написанной им «Пиковой дамы». Второй раз — год спустя (декабрь 1891), когда Петр Ильич приехал дирижировать на концертах своими сочинениями.
6
В архиве Грига в Брегене хранится письмо к нему от Гартевельда, датированное 12-м января 1890 года. В этом письме Наполеоныч представляется как «капельмейстер Оперы и директор музыкального общества».
7
Совершенно очарователен оборот Петра Ильича: «он ничуть не падает духом и все лезет». У меня он невольно навевает ассоциации с украинской идиомой «Ти йому хоч сци межи очі, а він все — божа роса!».