Не берусь сказать: какие на самом деле архивы (а главное — с какой скоростью?) прошерстил осенью 1912 года Гартевельд, но уже 27 ноября в Большом зале Московской консерватории в ходе публичного заседания Общества славянской культуры состоялось первое представление «Боевых песен балканских славян». Оперативность потрясающая! Ну, а дальше: сделал дело — гуляй смело. Застолбив за собой выигрышную тему, Гартевельд преспокойно отправился в путешествие по Туркестану. С тем чтобы по возвращении из оного начать патриотическое гастрольное турне уже по всей стране. Ай, молодца!..
Да, а что же каторжные песни? Все? Прошла любовь, завяли помидоры?
Похоже, так и есть. «Каждому овощу — свое время». Ну, разве что изредка подворачивался подходящий, заведомо обреченный на успех случай. Например такой, что имел место в ходе путешествия Гартевельда по Туркестану. Тогда, уже на финишной прямой Вильгельм Наполеонович остановился в Ташкенте. Город и местное общество понравились ему чрезвычайно. Плюс в Ташкенте имелась неплохая «концертная площадка», а главное — не избалованная визитами иностранных артистов публика, к числу которой принадлежала и семья опального, высланного в Туркестан великого князя Николая Константиновича. По совокупности, для нашего Наполеоныча — самое то, было где и перед кем блистать.
«…Великий князь, живущий в Ташкенте, пользуется большой любовью и популярностью среди ташкентцев. Его семья часто посещает театр Общественного Собрания, где имеется специальная великокняжеская ложа.
В этом Собрании я читал свой доклад о сибирской каторге и сибирских бродягах, вообще о своем путешествии по Сибири в 1908 году, причем было демонстрировано несколько номеров из записанных мною песен каторжан… Зал был переполнен, и присутствовавший на вечере генерал-губернатор Самсонов выразил мне удовольствие несколькими любезными словами[85]…»
И хотя концерты, подобные ташкентскому, отныне для Гартевельда скорее исключение, нежели правило, в 1915 году он предпримет еще одну попытку «войти в ту же реку». Правда, на сей раз при помощи стремительно вошедшего в моду синематографа.
Из журнала «Сине-Фоно», 19 сентября 1915 года (рекламный текст от кинематографической фабрики А. О. Дранкова):
«Вся Россия безусловно заинтересуется небывалой, единственной в своем роде картиной, которая будет иметь огромное историческое значение: СИБИРСКАЯ КАТОРГА (Жизнь и быт сибирских каторжан). Снято с натуры профессором В. Н. Гартевельдом в сотрудничестве с режиссером М. М. Бонч-Томашевским. Единственный экземпляр, снятый с разрешения Министерства Юстиции (Главное Тюремное Управление), выданного В. Н. Гартевельду от 17-го июля 1915 года за № 21262 и с разрешения Тобольского губернатора».
Впечатляет, не правда ли? Семь лет назад наш доставучий друг раздобыл «проходку» на посещение каторжных тюрем для рукописной записи песенного фольклора, а теперь еще и заполучил эксклюзивное право на проведение в оных киносъемки. Пронырливость просто феноменальная! Впрочем, в данном случае явно не обошлось без деятельного участия кинопродюсера Александра Дранкова, который по жизни был не меньшим, чем Гартевельд, авантюристом. И которому, судя по всему, Вильгельм Наполеонович отписал права на экранизацию своего, авторским правом защищенного песенно-каторжного материала.
84
Призрен — город на Балканском полуострове, в Южной Метохии. В 1912 году, после Первой Балканской войны, город вместе со всем Косово и Метохией был включён в состав Сербии.
85
Всего через год с небольшим бывший Туркестанский генерал-губернатор, а с началом Первой мировой войны командующий 2-й армией, генерал от кавалерии Александр Васильевич Самсонов со своей армией попадет в окружение в ходе Восточно-Прусской войсковой операции из-за бездарных действий командующего Северо-Западным фронтом Якова Жилинского и собственных ошибок. Не желая пережить позор поражения, Самсонов застрелится.