Но знаете ли вы, что такое «квантовое мышление»? Да и многие ли знают? Знают ли те, кто его пропагандируют? А пропаганда серьезная. Лозунг отказа от ньютоно-картезианского мышления выдвинут в повестку дня.
Здесь, видимо, нужны пояснения. Все то, что вы знаете со школьной скамьи как научное знание, и есть это ньютоно-картезианское мышление, связанное с именами его «основателей» — Декарта и Ньютона.
Так вот, нам предлагают отказаться от него, давая взамен то, что мы не в состоянии оценить. Для этого нужны знания, которых нет почти ни у кого по простой причине. Область нано — новая, требующая новых теорий, новых научных инструментов. А их у нас пока нет. Как мы писали во введении, это пропущенная область, некий «затерянный мир» на границе старого мира, классического и нового, квантового. И в этом «затерянном мире» люди науки так же порой беспомощны, как и простой обыватель. Научный авторитет как гарантия отсеивания чепухи и безграмотного наукообразия зачастую отсутствует. И под товарным знаком «нано» можно продать любую глупость: от нанокирпичей до нанофильтров Петрика — Грызлова [118].
А уж если там что-нибудь совсем сложное и непонятное, «квантовое»! Ведь ясно же, что в этом что-то есть. Как в астрологии: надо быть упертым, чтобы не замечать влияние Луны на человека и всю его жизнь — от приливов и отливов до сельскохозяйственного календаря. Правда, вот астрологию это верной не делает.
Но протаскивание глупостей, неверные применения нанотехнологий, как в случае с нанокосметикой и носками с наносеребром, — лишь незначительная мелочь. Значительно опаснее — новые «лекарства» с приставкой «нано», которые в лучшем случае являются плацебо. Вместо того чтобы действительно лечиться, мы принимаем то, что сегодня попросту модно. А модно сегодня именно нано. И эффект плацебо можно отнести не только к медицине. Неэффективное средство с приставкой «нано» вполне может начать замещать то, что эффективно, но нано не является, будь то нагревательные приборы, строительные инструменты или ракетное топливо.
Но и это не все. Рискуем мы значительно большим: ни много, ни мало — основанием нашей техногенной цивилизации.
Одним из главных составляющих в ньютоно-картезианском мышлении является анализ — изучение явления по частям. Это касается всего. Наше научное знание фрагментировано на отдельные его отрасли: физику, химию, биологию и другие самостоятельныенауки. Мир разделен на объекты и субъекты. Кто знает электродинамику, может вспомнить: мы умеем описывать движение тел в заданном поле или наоборот, рассчитывать поля, создаваемые телами, движение которых задано. Но мы не умеем — принципиально! — решать задачу о движении тел в поле, создаваемом ими самими. Большинство «парадоксов» современной науки построено на этом основании. Подобный парадокс пробрался даже в философию и математику. В них он именуется парадоксом Рассела. В «фольклорном» варианте он звучит так. В городе живет брадобрей. Он бреет всех,кто не бреется сам. И он не бреет никогоиз тех, кто бреется сам. Бреет ли он сам себя? В теории множеств (разделе математики), где данный парадокс встал во всей своей полноте, было найдено решение — простое и недостаточное как Колумбово яйцо — часть объектов (множеств) запретили к существованию. Но вот пучок электронов, летящих в собственном поле, отменить нельзя.
В общем, с нашим «мышлением» действительно есть проблемы. Но надо отдать ему должное — оно работает и здорово нам послужило. Но теперь мы заметили дефекты. И вырабатываются различные подходы по его постепенному изменению — естественно, не выбрасывая всего ценного, что наработало человечество.
Такие попытки — вполне научные — есть. Среди наиболее успешных — так называемый конвергентный подход, предполагающий конвергенцию (взаимное проникновение) различных научных дисциплин в единое целое — так, как это было во времена Гиппократа и Аристотеля.
Конвергентные технологии (синтез нанотехнологий, биотехнологий, информационных технологий и когнитивных технологий) — значимый вектор современного развития науки. В Российском национальном исследовательском центре «Курчатовский институт» даже создан специальный исследовательский центр — НБИКС-Центр. НБИК означает нано-, био-, инфо-, когнотехнологии. Последняя буква «С» добавляет к ним социальные науки и технологии. И это дает нам шанс оставить наше знание в области науки, пусть меняющейся, трансформирующей свои базовые подходы, парадигмы, но сохраняющей главное — объективность и соответствие реальной действительности.
В противном случае мы рискуем утратить научное мышление как основу современной цивилизации. Процесс такой утраты уже идет. Появляются целые области знания, легализованные как «наука», выряженные в ее одежды, но по сути являющиеся возвратом к донаучному, догматическому мышлению. Яркий пример, который у нас у всех перед глазами, — трансформация когда-то мощной науки экономики в экономике, в аксиоматике которого уже без стеснения заложен отказ от соответствия реальности.
А нанотехнологии дают такого рода начинателям прекрасную почву, замечательный «инструмент» для их построений. Разговоры об «эффективности» и «инновациях» — надежный признак их узнавания, а словосочетание «эффективный менеджер» — сигнал отсутствия научного и инженерного фильтра того, что этот менеджер делает.
Сам ученый, инженер, изобретатель — человек второстепенный, объект манипуляции. Во второй половине XX в. наука в своем развитии прошла этап, когда роль отдельного ученого была нивелирована — наука стала предметом деятельности коллективов, в которых отдельный ученый вполне заменим, не критичен. Нанотехнологии вернули нас в эпоху если не ученых-одиночек, то небольших научных коллективов. И уже поэтому такие научные коллективы зависимы. Они готовы за финансирование заниматься ерундой. Помимо всего, ведь она так красиво называется.
Инстинктивно научные работники это чувствуют, понимают. Наиболее серьезные исследования и вузовские курсы часто избегают слова «нано» — кто разглядит это нано под привычными ученым структурной электродинамикой и физикой конденсированного состояния. И напротив, часто исследования, не имеющие к нанотехнологиям никакого отношения, — при всем уважении к ним, к их принципиальной важности и нужности, — жонглируют словом «нано» в поисках государственного финансирования. Вот и исследуют серьезные ученые наноструктуру кварк-глюонной плазмы, и не важно, что вся эта «плазма» умещается на размерах атомного ядра и, следовательно, много меньших 1 нм.
Критерии смещены. Важно не то, что действительно важно, а то, что правильно называется. И нельзя не согласиться с точкой зрения вице-премьера правительства [119]С. Б. Иванова, пытающегося такой подход изменить: нано — это не то, что так называется, а то, что дает полезный результат. К сожалению, при всем его влиянии, у него слишком много оппонентов, в том числе и «эффективных менеджеров» от науки и экономики, для которых игра в слова — образ их эффективного существования.
Итак, критерии и цели смещены. В норме человек в своей практической деятельности преследует конкретные цели. Нам не нужна эффективность как таковая, она — инструмент, позволяющий достичь нам большего, достичь того, что нам нужно. Действительно нужно. Мы живем в материальном мире, и нам надо удовлетворять свои витальные потребности. Мы люди, и нам надо удовлетворять свои духовные потребности. Человек — существо социальное, и ему надо удовлетворять свои социальные потребности. Но у нас не должно быть потребности соответствовать кем-то придуманным критериям, как не должно быть ориентации на не присущие человечеству как виду цели.
Наши цели должны быть конкретными, адресными и в конечном счете увеличивать человеческое счастье. Слово «человеческое» хотелось бы выделить особенно. Пусть это вселенский эгоизм, но человеку как виду нет дела до судеб трансгуманистических чудищ, даже если это «дело жизни» тех или иных — часто очень влиятельных — менеджеров.
118
Даже если допустить, что по каким-либо «чудодейственным» причинам фильтр Петрика — Грызлова эффективен, то стоит все же задуматься: а полезно ли пить дистиллированную воду?