— Я хочу, чтобы ты прежде всего поел. Или предпочитаешь сражаться на голодный желудок?
В тёмно-лиловых глазах лёгкой тенью скользнуло удивление.
— Ты предлагаешь просто поесть?
— Я не предлагаю. Я настаиваю! Учти, нас никто ждать не станет, сожрут всё за милую душу!
Он колебался, и я нанёс завершающий удар:
— А завтра, только, умоляю, не на рассвете — слишком холодно, — мы с тобой займёмся делами. Плотно перекусив и хорошенько выспавшись. Против такого развития событий не возражаешь?
Губы эльфа дрогнули, но я так и не дождался ответа. Листоухий кивнул — не мне, а, скорее, самому себе — и проследовал в предложенном направлении.
Разумеется, посуду мыл я. И не только потому, что последним пришёл на кухню: можно подумать, были другие кандидаты!
Ужин прошёл в молчании, зато быстро. Эльф, закончив со своей порцией, спросил у доктора, где можно расположиться на ночлег, на что Гизариус пробормотал что-то вроде: «Дом в вашем распоряжении…» Дядю Гиззи мне было искренне жаль: не каждый день к тебе на двор ступает нога листоухого. А если сразу двух… Тут и у человека, начисто лишённого веры в чудеса, голова начнёт пошаливать.
Мин проглотила от силы пять кусочков рыбы, заявив, что не голодна. Слышать такие слова из уст изрядно потрудившейся воительницы было странно, но я подавил удивление, старающееся пробиться на свет в виде шуточек и ехидных расспросов. Ну не хочет есть — и ладно. Мне больше достанется…
Впрочем, я и сам съел рыбы ровно столько, сколько хватило для притупления голода. Если завтра мне предстоит поединок, негоже набивать желудок под завязку… Эльфийка тоже ела плохо и большей частью смотрела на меня, а не в тарелку. Я даже пожалел, что сел напротив, — надо было улизнуть на другой конец стола и наслаждаться одиночеством.
Когда рыба и грязная посуда закончились, в кухне остались только я и эльфийка, причём бирюзовый взгляд красноречиво намекал на необходимость обстоятельной и долгой беседы. Что ж, поговорим…
Я налил в кружки немного осеннего эля и вернулся за стол. Женщина пригубила предложенный мной напиток, покатала приторную горечь на языке и спросила:
— Зачем ты влез в чужие дела?
— Чужие? — Я притворно оскорбился. — Помнится, вы нарекли меня своим resayi… Это ли не причина принимать участие в вашей судьбе?
— Ты настолько глуп или настолько хитёр? — сузила глаза эльфийка. — Судя по твоим действиям, ты прекрасно осведомлён о смысле «чистого поединка» и о его возможных последствиях… Тогда — почему? Надеешься устоять против чистокровного эльфа?
— Не надеюсь, — признался я. — Но как-то не хотелось позволять ему…
— Обижать беременную женщину? — усмехнулась она, проводя пальцами по гладкому боку кружки.
— Примерно.
— Глупый… Если кому и грозила опасность, то только Кэлу… При равных условиях я всегда была сильнее его.
— А при «неравных»? — Не могу удержаться от вопроса.
— Тем более! — хохотнула она. — Мне не составило бы труда победить… Но ты решил поиграть в благородство, чем, признаться, немного меня напугал.
Так вот почему она тянула с принятием вызова! Прекрасно зная, что возьмёт верх в поединке, эльфийка не хотела доводить дело до смертоубийства… А я-то хорош! Как всегда, по уши в дерьме очутился… Хотя… Зачем я вру? Мне нужен был поединок. Очень нужен. Если я сейчас не убью в себе неприязнь к листоухим, то в дальнейшем удобного случая может и не представиться… Тем более теперь, когда та, смерти которой я искренне желал, назвала меня своим «творцом»… Мне просто необходима драка. С самим собой прежде всего. Грубая, жёсткая, бескомпромиссная драка. А тут подвернулся такой замечательный противник! Умный, опытный, расчётливый… Да, бросая вызов эльфийке, он был охвачен эмоциями, но ответил-то ваш покорный слуга! А это значит, что завтра эльф будет сражаться рассудком, а не сердцем, и это вдвойне интереснее!
Эльфийка наблюдала за тенями, бегущими по моему лицу, и в какой-то момент догадалась, о чём я думаю:
— Ты нарочно вмешался, да?
— Нарочно? — Растерянно поднимаю брови.
— Разумеется! — неожиданно горячо воскликнула женщина. — Ты решил умереть и ухватился за первый подходящий случай!
— Позвольте возразить: я и не думал о смерти. По крайней мере, о смерти тела… — задумчиво добавил я.
— Неужели? — В бархате голоса прорезалось ехидство. — Ты принял вызов слишком опасного противника, понимаешь? Один из вас не доживёт до следующего вечера, и я боюсь, что закат встретишь вовсе не ты!