– С шампунем и солью, – сказала она.
– Но шампунь же не едят.
– Так ты его и не ешь – ты в нем готовишь дракона.
– А-а-а. Я глупый.
Роман сел в машину с таким счастливым видом, точно ехал на похороны. Он ненавидит бейсбол. Он и детей-то не особо любит. Он помогает мне тренировать их только потому, что никто из других родителей не стал это делать. А поскольку он работает на меня, то я просто внес это в круг его служебных обязанностей.
Он единственный из моих знакомых, кому платили бы за работу детского тренера, но, похоже, сам он к этому не стремится.
– Привет, Роман, – нараспев сказала Диэм с заднего сиденья.
– Я выпил только одну чашку кофе; не разговаривай со мной.
Роману двадцать семь, но они с Диэм в своих отношениях, полных любви и ненависти, встречаются где-то посередине, потому что оба ведут себя как будто им по двенадцать.
Диэм начала барабанить по его подголовнику.
– Проснись, проснись, проснись!
Роман повернул голову и поглядел на меня.
– Вся эта фигня, которой ты занимаешься в свое свободное время, чтобы помочь детям, не принесет тебе никакой пользы в загробной жизни, потому что религия – всего лишь социальный конструкт, созданный обществом, которое желает контролировать людей, так что рай – это всего лишь условность. А мы сейчас могли бы спокойно спать.
– Вау. Не хотел бы я увидеть тебя до кофе. – Я выехал с его двора задним ходом. – Если рай всего лишь условность, что же тогда ад?
– Бейсбольное поле.
9
Кенна
Еще нет и десяти утра, а я уже побывала в шести местах в поисках работы. И везде одно и то же. Они давали мне заявление. Спрашивали насчет опыта. Я говорила, что у меня его нет. И объясняла почему.
Тогда они извинялись и отказывали, но прежде оглядывали меня с ног до головы. Я знаю, что они думали. То же самое, что сказала моя квартирная хозяйка Рут, когда увидела меня в первый раз. Не думала, что ты будешь выглядеть вот так.
Люди думают, что женщина, побывавшая в тюрьме, выглядит определенным образом. Что мы все одинаковые. Но мы матери, жены, дочери, люди.
И все, что мы хотим, – это просто чертова передышка.
Хотя бы одна.
Седьмым местом, куда я пришла, стал продуктовый магазин. Он находился чуть дальше от моего дома, чем мне хотелось, примерно в шести километрах, но я уже попробовала все, что можно, между ним и домом.
Входя туда, я была вся потная, так что зашла в туалет умыться. Я мыла руки, когда в туалет зашла невысокая женщина с шелковистыми темными волосами. Она не пошла в кабинку. Просто прислонилась к стене и закрыла глаза. На ее табличке было написано «Эми».
Когда она открыла глаза, то заметила, что я смотрю на ее туфли. Она надела пару мокасин с вышивкой белыми и красными бусинами.
– Нравится? – спросила она, подняв ногу и покачивая ею из стороны в сторону.
– Да. Очень красиво.
– Их делает моя бабушка. Мы тут должны носить кроссовки, но старший менеджер не возражал против моих туфель. Думаю, он меня боится.
Я посмотрела на свои грязные кроссовки. Мне стало противно. Я даже не понимала, что хожу в такой грязной обуви.
В таком виде нельзя искать работу. Я сняла одну кроссовку и начала мыть ее в раковине.
– Я прячусь, – сказала женщина. – Так-то обычно я не торчу в туалете, но там в магазине сейчас одна старуха, которая всегда на все жалуется, а я, ну честно, сегодня не в состоянии выносить всю эту фигню. У меня дома двухлетка, и она не спала всю ночь, и я правда хотела взять больничный, но я старшая по смене, а старшим по смене больничный не положен. Так что мы приходим.
– И прячемся в туалете.
– Именно, – ухмыльнулась она.
Я поменяла кроссовки и начала мыть вторую. С комком в горле я спросила:
– А вы нанимаете персонал? Я ищу работу.
– Вообще да, но у нас, наверное, нет ничего для тебя.
Она не должна заметить мое отчаяние.
– А кого же вы нанимаете?
– Упаковщика продуктов. Это не полная ставка, мы обычно держим их открытыми для подростков с особыми потребностями.
– А. Ясно. Нет, конечно, я не хотела бы отнимать у кого-то работу.
– Да не в этом дело, – сказала она. – У нас не так-то много желающих из-за малого количества часов, но нам действительно нужен кто-то на частичную ставку. Вроде двадцати часов в неделю.
Этого не хватило бы даже на квартплату, но, если я стану хорошо работать, то, может, и смогу дослужиться до другой позиции.