Безумие просто. Поверить не могу, что все происходит в действительности. Более того? Поверить не могу, что это настолько приятно. Клэр смотрит на меня по-другому, и мне это нравится.
Она то и дело оглядывается по сторонам, её обеспокоенные глаза и поверхностные вздохи, вероятно, спровоцированы тысячей разных голосов, утверждающих, что то, чем мы занимаемся – неправильно, но это не так. Нет ощущения, будто мы поступаем неправильно. Поэтому я укрыл нас простыней.
Мы не в её спальне. Моя комната не находится через коридор напротив. Спальня наших гребанных родителей не расположена шестью дверями дальше. Мы просто узнаем друг друга в первый раз. Без их дерьма. Она и я. Клэр и Кирилл. Больше никого.
Я прислоняюсь лбом к её лбу, обхватываю её лицо ладонями, провожу пальцем по кольцу в губе.
Грудь Клэр резко вздымается и опадает.
– Кирилл, — сдавленно произносит она. — Я…
— Шшш, — я приподнимаю голову и опираюсь на одну руку. — Смотри на меня, ладно?
Её тревожный взгляд встречается с моим, она обхватывает руками мою талию.
— Это ощущается правильно, разве не так? — спрашиваю, стараясь успокоить Клэр, и провожу тыльной поверхностью пальцев по ее обнаженному животу. — Так хорошо?
Её тело дрожит под моей рукой. Я запускаю ладонь под её задницу, крепко прижимаю к себе.
— Не останавливай нас, — шепчу я, снова прислоняясь лбом к её лбу. — Ты это начала. Пожалуйста, не останавливайся теперь.
— Я… — она сглатывает. – Кирилл, я… Я боюсь.
Улыбаюсь сам себе.
— Я тоже, – признаюсь. — Но сейчас хочу быть только здесь, больше нигде.
Упираясь обеими руками в подушку по сторонам от головы Клэр, припадаю к её губам, держу её как можно ближе к себе, ощущая каждый сантиметр пылающей кожи. Её губы двигаются вместе с моими, она целует меня в ответ. Знаю, нам положено бояться стольких вещей, но мне все равно. Вот, чего я хочу. Впервые в жизни это ощущается правильно.
— Я не хочу быть в другом месте, Клэр, — говорю, легко прижимаясь бедрами ей между ног.
Она стонет; ее веки, дрогнув, опускаются.
— Я тоже, — шепчет Клэр.
***
Обернув полотенце вокруг талии, я подошел к зеркалу в ванной, стер с него конденсат. От нервного напряжения в животе все сжалось. Я пытался проигнорировать звуки открывавшихся и закрывавшихся в доме дверей.
Наши родители проснулись.
Прошлой ночью я оставил Клэр после того, как она уснула, и сейчас чувствовал себя дерьмово из-за этого. Не знал, следовало ли мне остаться; не хотел, чтобы она проснулась в одиночестве после того, что мы сделали, но в то же время боялся уснуть, на случай, если Сара войдет в комнату.
Поэтому вернулся к себе и пролежал всю ночь в кровати, не смыкая глаз, когда на самом деле мне хотелось вернуться в её постель.
Но я не мог.
Мы не могли снова повторить это.
Родители никогда не позволят такого. И то, что вчера она проявила толерантность, не означало, будто Клэр подобрела по отношению ко мне.
Мы ко всему прочему не использовали презерватив. Хоть оба и были девственниками, но не глупцами. О чем мы только думали?
Я проглотил пару таблеток “Эдвил”, чтобы заглушить головную боль, спровоцированную дешевым пивом, после чего вернулся в свою комнату, надел свежие вещи. Сегодня пятница, нам в школу через час.
— Привет, дружище.
Резко обернувшись, увидел переступившего через порог Андрея. Он выглядел так, словно ему требовались двадцать четыре часа беспробудного сна и горячий душ. Не обязательно в таком порядке. Должно быть, он остался ночевать после вчерашней вечеринки.
Войдя в комнату, Андрей поплелся к моему шкафу.
— Можно, я у тебя одолжу кое-что из одежды?
— Да, валяй, — я натянул футболку с V-образным вырезом и засунул бумажник в карман джинсов. — Ты в настроении для школы? — спросил, заметив его нетвердую походку. Судя по виду, создавалось впечатление, будто он все еще был пьян.
— Лучше туда, чем домой, — пробубнил Андрей, скрывшись в гардеробной.
Застегнув ремешок часов, вошел в ванную, нанес гель и спрей на волосы.
Едва не поддался соблазну обойтись без продуктов для укладки, ведь Клэр всегда говорила, что моя голова похожа на напыщенного павлина. Или утиную задницу. Или мужскую челку, указывающую на север.
Моя грудь сотряслась от смеха; я покачал головой. Она явно была само очарование. Как я этого не заметил?
— Так что с тобой случилось прошлой ночью? — окликнул Андрей.
Я сжал зубы; мозг внезапно отключился. Вернувшись в спальню, подхватил обувь и носки.
Кирилл… дверь заперта? О, Боже. Не останавливайся.
С трудом сглотнул.
— Эээ, ничего. Просто устал. Пошел спать. Вот и все.
Я чувствовал его взгляд на себе, пока он снимал одну из моих толстовок с вешалки.
Но затем услышал звук открывшейся двери. Когда резко поднял голову вверх, мое сердце провалилось в желудок от вида вышедшей из своей комнаты Клэр.
Она остановилась.
Я заглянул ей в глаза, скрытые за очками, и мгновенно напрягся.
При свете дня ничего не изменилось. Выветрившийся из крови алкоголь тоже не помог. Я хотел ее снова.
Клэр опустила взгляд, скрестила руки на груди и торопливо прошмыгнула в ванную, подальше от меня.
Господи.
Лоб покрылся холодной испариной. Мне потребовалась минута, чтобы сообразить, что Андрей до сих пор находился рядом и пялился на меня.
Он посмотрел в коридор, затем обратно на меня. В его глазах явно читалась подозрительность.
— На ней футболка Bears, в которой вчера был ты, — подметил Андрей.
Чееееерт!
Проклятье!
Я надел на нее футболку, прежде чем она уснула, и даже не заметил этого.
Дерьмо!
— Спать пошел, да? — поддразнил он, надевая толстовку. — Ладно, как скажешь. Увидимся в школе.
Андрей двинулся к двери, но я прочистил горло, остановив его.
— Нам нужно разобраться с Димой, — сказал, сменив тему.
Обернувшись, он прищурился.
— Зачем?
— Он вчера к Клэр приставал. Не принимал “нет” в качестве ответа, — пояснил. — И вокруг Аманды тоже разнюхивал. Пусть она тебе не нравится, но я знаю, что ты ненавидишь подобные вещи.
Андрей закрыл глаза, провел рукой по волосам и горько хохотнул.
— Ага, ну, мы избавились от Аманды, Кирилл. Ты разве не слышал? — с издевкой спросил он. — Она уезжает в Париж на год. Поэтому через несколько месяцев её тут не будет.
Слова прозвучали так, словно это изначально являлось нашей целью, однако я уловил выражение его лица. Явно указывавшее на то, что в ближайшем будущем он станет очень недовольным парнем. А недовольный Андрей – дело серьезное.
Я проводил его взглядом, когда он вышел из спальни, и вздохнул.
— Черт.
Подхватил свои ключи и телефон, после чего спустился вниз; проходя мимо ванной, проигнорировал шум воды. Я должен поговорить с ней. Мне нужно было узнать, что творилось у нее в голове. Хотел убедиться, что она в порядке.
Но я не остановился. Удары сердца отдавались в ушах отбойным молотком. Войдя в кухню, открыл холодильник и достал бутылку Гаторэйда.
Родители сидели за столиком для завтрака. Мой отец уткнулся носом в свою утреннюю газету, а мать Клэр, одетая в спортивный костюм, выгребала ложкой мякоть из половинки грейпфрута. Дома спортивная одежда практически была её униформой.
Она швырнула ложку на стол и поднесла к губам чашку кофе.
— Ну, я не представляю, какой телефонный звонок мог быть настолько важен, что тебе пришлось пропустить почти половину представления прошлым вечером, — огрызнулась Мария на отца. — Ты оставил меня там одну, Игорь. На час.
Раздраженно выдохнув, он сложил газету.
— Извини, — услышал его ответ, занявшись приготовлением порции хлопьев. — Я тебе возмещу, — пообещал папа, после чего обратился ко мне, вероятно, чтобы заткнуть её: — Доброе утро. Как прошла вечеринка?