Я не знала, каким образом мой отец оставил брата, по крайней мере, не в грязных подробностях. Меня не заботило это в достаточной степени, чтобы спрашивать.
Она привлекла мое внимание и посмотрела мне в глаза.
— Пробыв в браке несколько лет, я даже и не знала, что у него был брат. Я видела, что эти письма делали с ним. Он никогда не читал их, но я видела собственными глазами, как сильно он боролся.
— Если он так сильно боролся, почему он просто не открыл одно из них? Почему не дал ему шанса?
Мой голос сорвался, когда я почувствовала, что глаза жгут непролитые слезы.
— Ох, милая. Это все его гордыня. Он не хотел слышать, каким счастливым был его брат без него. Он не хотел чувствовать себя покинутым снова и снова, хотя именно так он себя и чувствовал. Поначалу я умоляла его прочитать хоть одно. Чтобы увидеть, удостовериться, что все в порядке. Но он был упрямым, и я не могла заставить его передумать. Не по этому поводу. Но я знала: он очень сильно любил своего брата. По тому, как он говорил о нем, с таким восхищением. Какой сильной была их связь. Я уже чувствовала себя так, будто знала твоего отца. Молодой озорной мальчишка, который приглядывал за своим младшим братом. Ох, милая, я бы хотела, чтобы ты могла встретиться с Джеймсом.
Я не была уверена, чувствовала ли то же самое. В моих глазах он все еще был мужчиной, который продолжал отвергать моего отца. Тяжело выйти за рамки сложившегося образа.
— Мой отец... — я откашлялась, — умирая, он постоянно думал о брате и хотел, чтобы я принесла ему письма. Но, полагаю, все это больше не важно. Я приехала в Нью-Йорк зря.
Она отпустила мою руку, но не сдвинулась с места.
— Разве тебе не помогло то, что ты услышала? Джеймс любил твоего отца. Он никогда не намеревался причинить ему боль.
— Слишком поздно для моего отца узнать это, не так ли? — ответила я устало.
Я провела с Хелен около часа, разговаривая о двух мужчинах, которые занимали особое место в наших сердцах. А затем я встала и отправилась в отель. Мою тихую гавань.
Перед отъездом она заставила меня дать обещание, что я позвоню ей.
— Теперь ты — моя семья, — сказала она, мило улыбаясь.
Узнав, что мой дядя погиб в автомобильной аварии три года назад, все, что я хотела сделать, — это напиться и забыть обо всем хотя бы на несколько часов.
Поэтому, как только вошла в номер, я переоделась и пошла в "Черную жемчужину" на тридцатом этаже.
Несмотря на тот факт, что было еще рано, заведение было переполнено. Обратив внимание на официанток в коротких черных платьицах, я проплыла между столиками и направилась к бару. Как только я привлекла внимание бармена, то заказала свой первый бокал виски.
Экстремальные ситуации требуют чрезвычайных мер, и, учитывая тот факт, что я даже не хотела видеться с собственным дядей, когда только приехала сюда, его смерть повлияла на меня больше, чем я могла себе представить. Из-за того, с какой любовью Хелен говорила о нем... было трудно ничего не почувствовать.
Одергивая платье вниз так, чтобы ничего не выставить напоказ, я вертела стакан в руке.
Почти каждый мужчина в зале был одет в подогнанный по размеру костюм со скучным галстуком, и почти с каждым из них была идеально накрашенная хихикающая девушка.
С каждой секундой я чувствовала себя не в своей тарелке. Я закрыла нос и опрокинула все содержимое бокала, которое на вкус для меня было больше похоже на яд, нежели на алкоголь. Скривившись и откашливаясь, чтобы унять жжение в горле, я подала сигнал бармену.
Самым непривлекательным голосом я попросила более мягкой выпивки. Так как обычно я не пила ничего, кроме вина, пива и, может, коктейля, виски мог быть для меня смелым шагом. Мне было абсолютно все равно, что я пила, так как это помогало достичь желаемой цели. Если бы я смогла выпить еще несколько бокалов того, что предложил бармен, и при этом не опозориться, то уверена, что я бы полностью отключилась, по крайней мере, на одну ночь.
Намереваясь напиться и забыться на несколько часов, я сидела у барной стойки и наблюдала за приходящими и уходящими людьми. Я стала свидетелем короткого периода жизни каждого из них. Я видела, как они флиртовали, пытались скрыть, где задерживался их взгляд, как их руки блуждали слишком низко, когда они думали, что никто на них не смотрел. И за все это время я перекинулась лишь парой слов с барменом, когда тот подходил, чтобы обновить мой напиток.
Так было, пока у меня не появился приятель, который стал со мной заигрывать.
Я всегда думала, что терять контроль над разумом, когда ты пьян, — это своего рода магия. Тем не менее, я еще не достигла этой точки, потому что если бы это было так, у меня бы не было возможности чувствовать боль, расползающуюся прямо у поверхности, ожидая момента, чтобы засосать меня снова.