Так как наши руки все еще были крепко сплетены, он поднял мой подбородок свободной рукой.
— И никто не отнимет у тебя этого. Чего ты боишься?
— Ничего, — прошептала я, сосредоточив взгляд на наших руках.
— Ты можешь поговорить со мной. Я рядом, Майя.
Я собралась с силами, чтобы посмотреть ему в глаза.
— Я так сильно скучаю по нему, Александр. Так сильно. Мне хочется помнить наши лучшие мгновения, больше всего на свете я хочу рассказать тебе о них, но не могу. Не могу, потому что, когда закрываю глаза, все, что я вижу, — как он испускает последний вздох, крепко держа мою руку в своей.
Мой взгляд снова остановился на наших руках, и он еще сильнее сжал мою.
— Он так пытался ради меня выглядеть сильным, — я улыбнулась, вспоминая выражение лица отца, — но я знала, что ему так же страшно оставить меня, как и мне потерять его. То, как он сжимал мою руку в своей... то, как он пытался держаться ради меня... Я никогда не смогу забыть это.
— Эй, — чуть громче сказал он, чтобы привлечь мое внимание. — Посмотри на меня.
Пару секунд я не могла сосредоточиться на нем.
— Если ты не прекратишь плакать, то заболеешь. Ты этого хочешь?
Я покачала головой:
— Прости, что отнимаю твое время.
Я попыталась отодвинуться от него, но он так притянул меня к себе, что мне пришлось забраться к нему на колени. Я уткнулась лицом ему в шею, благодарная за его тепло и прикосновения.
— Мне было так страшно, — судорожно прошептала я. — Он все время говорил, что больше всего будет скучать по моей улыбке. Говорил, что я озаряла его мир, а я даже этого не могу ему дать. Слезы сами льются.
У меня сбилось дыхание, и я услышала, как он ругается себе под нос, тем не менее крепче обхватывая меня руками. Мои глаза были открыты, и не имело значения, насколько сильно я прижималась к Александру, — это все равно не помешало мне погрузиться в прошлое и заново все переживать…
— Пожалуйста, не плачь, Майя. Ты разбиваешь мне сердце. Ты знаешь, я бы никогда не оставил тебя по своей воле. Ты знаешь, я бы изменил это, если б мог. Но мы перепробовали все, детка. Это просто не сработало.
— Папа, пожалуйста, давай вызовем врача, чтобы мы могли отвезти тебя в больницу. Умоляю.
— Милая, они ничего не смогут сделать. К тому же… я устал, вот и все. Я просто хочу, чтобы ты немного посидела со мной, хорошо? Уверен, к утру мне станет лучше.
— Я здесь. Я никуда не уйду.
Он сделал глубокий прерывистый вдох:
— Спасибо, детка. Спасибо тебе.
Его тело было слабым от лекарств, которые он принимал, он поднял руку и нежно вытер мои слезы. Я попыталась улыбнуться ему, хотя бы слегка, но не очень преуспела в этом.
А вот он улыбнулся. Подарил мне одну из своих лучших улыбок. Усталую, но все же улыбку.
— Боже, — прошептал он. — Я так сильно люблю тебя, Майя. Так сильно любил .
— Пап, ты начинаешь меня пугать. Пожалуйста, давай я кому-нибудь позвоню.
— Ты не доверяешь своему отцу? Разве я не могу просто сказать, что люблю свою маленькую звездочку?
— Конечно, можешь, — сдавшись, сказала я.
Знала, он не послушает меня, поэтому и смирилась. Пусть даже мое сердце кричало сделать хоть что-нибудь, мне пришлось дать ему то, что он хочет.
— Хорошо. Это хорошо.
— Я тоже люблю тебя, папа, — прошептала я.
— Знаю, детка, — прошептал он, все еще улыбаясь. — Ты поедешь в Нью-Йорк... после?
— Поеду. Не хочу, но ради тебя поеду.
— Не будь такой. У него были свои причины держаться в стороне, подальше от меня, ты же это знаешь. Он думает, что я выбрал твою маму вместо них.
— Ему следовало смириться с этим. Он должен был ответить на твои звонки или просто открыть одно из писем, вместо того чтобы отсылать их обратно. Я не испытываю к нему симпатии и никогда не буду, и ты знаешь это.
Он открыл рот, чтобы возразить, его лицо погрустнело, но я опередила его:
— Знаю, знаю. Я буду себя хорошо вести.