— Конечно нет, Дорри. И у тебя есть целая неделя на размышление. Но может быть, нам стоит проверить твою теорию?
Пальцы Шелдона погрузились в се волосы. Дороти затаила дыхание, сердце ее учащенно забилось.
— Ну что? — Он пристально смотрел на нее, не позволяя ей отвести глаза. — А ведь сегодня ты не пила ни капли, верно? По-моему, шампанское здесь ни при чем. Вовсе не оно стало причиной нашей близости.
Шелдону показалось, что она сейчас расплачется. Ее пронизывала дрожь, глаза блестели.
— Но тогда что? Что, Шелдон? Мы едва знаем друг друга, значит, о любви речи быть не может. Нет и настоящей духовной близости и доверия. Нет прошлого, как, впрочем, и будущего, — упавшим голосом добавила она. — Так что же тогда?
Вместо ответа он медленно наклонил голову и губами коснулся ее шеи чуть повыше пуговки на воротнике ночной рубашки. Ее тело было теплым и мягким, как лепестки роз, цветущих в саду.
— Вот это и есть причина, — ответил он, покрывая нежными легкими поцелуями лицо, шею, мочку уха. — Ты и я. Твоя кровь, пульсирующая под моими губами.
Дороти не произносила ни слова. Силы оставили ее, и она не могла ни возражать, ни соглашаться, когда Шелдон обнял ее и привлек к себе. И она, такая хрупкая и беззащитная, замерла у него на груди.
— Расслабься, — тихо сказал он, вдыхая аромат волос, бархатистой кожи. Его руки скользнули по легкому халатику от плеч по спине к бедрам. — Не сопротивляйся.
Дороти не выдержала испытания. Голова поникла, и она прильнула к сильному, влекущему ее телу. Сердце трепетало в груди, словно крылья мотылька, устремившегося к пламени свечи.
— Шелдон, — невнятно шептала она. — Шелдон…
Он жадно ласкал ее до тех пор, пока мягкое безвольное тело не прижалось к нему сильнее.
— Вот так, Дорри. Ты и я. Твое тело и мое.
Она уткнулась лицом ему в грудь в вырезе полурастегнутой рубашки и прикоснулась к ней губами… раз… другой. Когда под губами оказался его сосок, Дороти тихо застонала.
— Твое тело и мое, — повторил Шелдон низким хриплым голосом. Ее губы сводили его с ума, хотя он был уверен, что она об этом и не догадывается. — Сейчас мы вместе отвечаем на все твои вопросы.
Дороти подняла лицо, повернувшись к Шелдону, словно роза, тянущаяся к солнцу, и он, вздохнув с облегчением, прижался губами к ее рту. Эта женщина завораживала его. Он хотел ее с тех пор, как впервые увидел, и желание не проходило.
Положив руки ей на бедра, он крепко прижал ее к своей изнывающей напрягшейся плоти. Язык, осторожно раздвинув ее губы, глубоко проник в сладкий рот. У Дороти перехватился дыхание. Ласки Шелдона становились все требовательнее, не оставляя ей выхода. На этот раз он не станет останавливаться на полдороги. Но только не в этой комнате.
Огромным усилием воли Шелдон заставил себя прервать поцелуй и медленно отстраниться от Дороти. Ее полные мягкие губы и зеленые глаза, в которых мерцал таинственный свет, манили его. И он боялся, что не удержится и овладеет ею прямо в коридоре, как только за ними закроется дверь детской. Он терял голову, тело пылало. Хотя спальня его была рядом с комнатой Дэвида, но этот путь сейчас казался ему неимоверно долгим.
— Идем, — позвал он, потянув Дороти за руку. — Здесь не место.
— Почему? — растерянно спросила она, не понимая, в чем дело. — Почему?
Она забыла, где они находятся! В другое время он бы посмеялся над ней, но сейчас желание, охватившее его, было непереносимым. Держать ее в объятиях, ласкать, любить ее — вот то единственное, чем он хотел заниматься, пока сладостная мука не будет утолена.
— Дэвид, — пояснил Шелдон нетерпеливо. — Он может проснуться.
— Дэвид? — переспросила Дороти, словно очнувшись. Ему не следовало забывать, что имя сына действует на нее магически. Зеленые глаза прояснились, а рука решительно высвободилась из его пальцев. Бросив виноватый взгляд в сторону детской кроватки, она простонала: — О Боже! Дэви…
— Идем, — позвал ее Шелдон. — Мы будем совсем близко. Моя комната рядом.
Но чары развеялись. Реальность с ее проблемами вернула Дороти на землю, и она сжала перед собой руки, стараясь унять волнение.
— Не могу…
— Моя комната рядом, — повторил Шелдон. — Мы услышим, если Дэвид проснется.
Он упустил момент и понял, что женщины, пылавшей страстью, больше нет. Ему не удастся вернуть ее в свои объятия.
— Не могу! — Дороти с тоской посмотрела на него, но повторила: — Не могу… быть с тобой. Это невозможно.
— Но почему? — Шелдон ничего не понимал. Ему казалось, что она словно удаляется от него, да и он постепенно остывал. Волнение утихало. Пламя, бушевавшее внутри, угасало.
— Милтон… Мои адвокаты… — избегая его взгляда, смущенно лепетала Дороти. — Он… они… предупреждали, что я не должна… не должна… — Она вздрогнула и крепко обхватила себя руками за плечи. Даже в полумраке было заметно, как багровый румянец залил ее лицо и шею. — Словом, я не могу рисковать, вступая с тобою в связь…
— Связь? — Шелдон тихо выругался. — Что за отвратительное слово! И уж, конечно, из лексикона этого придурка Гауэра. Я прав?
— Он просто… хотел защитить мое юридическое положение…
— Так я и поверил! — Окажись Милтон сейчас здесь, подумал Шелдон, несдобровать бы негодяю! — Он запугивал тебя. Поверь, его меньше всего беспокоит твое юридическое положение.
— Ты несправедлив к нему, — неуверенно возразила Дороти. — У него много недостатков, но он очень хороший юрист, — добавила она, убеждая скорее себя, чем Шелдона.
— Он дурак! — рявкнул Шелдон вне себя от злости.
Ему надо уйти, пока он еще в силах сдерживаться. У Дороти еще есть неделя на размышление. Но что она решит? Что ждет их всех — ее, мальчика и… его самого?
— Ты недостаточно его знаешь, чтобы так говорить. Он, правда, хороший юрист.
Шелдон, уже направляясь к двери, круто обернулся и шагнул к Дороти. Кровь в нем бушевала с новой силой.
— Мне известно, что он юрист. И я только что лишний раз убедился, что он еще и дурак. Если хочешь, могу объяснить тебе почему. — Он схватил растерянную женщину за плечи и заглянул в глаза, полные страха. — То, что произошло бы между нами, только дурак мог бы назвать связью.
— Ты уверен? — дрожащим голосом произнесла Дороти.
— Конечно. — Ладони Шелдона медленно скользили по ее рукам. — Я не сомневаюсь.
Ее волосы в серебристом сиянии луны отсвечивали бронзой. Они были в беспорядке, и один локон касался губ.
— Мы с тобой оказались бы в сказочной стране, Дорри. Это было бы волшебное путешествие. — Она слушала его бархатный голос, почти не дыша. — Да ты сама это знаешь, правда? Твоя душа чувствует это.
Дороти попыталась покачать головой, но не смогла. Ей мешала сотрясающая тело дрожь.
— Да, я уверен, что это так, — продолжал Шелдон. — Ты ждешь этой минуты. И тогда, в ту ночь, ты тоже жаждала моих ласк. Ты лежала рядом со мной и впервые в жизни испытывала волшебство, которое происходит между мужчиной и женщиной.
— Впервые? Нет, нет, это…
— Да, Дорри, впервые. Я наблюдал за тобой и знаю.
Она беспомощно смотрела на него, стиснув губы, чтобы те не дрожали. Шелдон ласково поглаживал ее руки.
— В ту ночь, Дорри, я узнал о тебе очень многое. Теперь я знаю, как доставить тебе наслаждение, знаю, что заставляет тебя вскрикивать от восторга.
Дороти судорожно вздохнула, но промолчала.
— Я знаю об этом, — продолжал он, вглядываясь в глубину ее зеленых глаз. — Но ты ведь и сама знаешь, что в нашем волшебном путешествии мы могли бы достичь вершин, на которых захватывает дух. А я был бы твоим проводником. Ты открыла бы для себя много нового, изменилась бы и уже никогда не была бы прежней.
Дороти всхлипнула, и этот звук разнесся по детской. Дэвид, услышав его, что-то пробормотал во сне. Шелдон оглянулся на кроватку. Малыш, заворочавшись, снова сбросил с себя одеяло.
— Но ты, Дорри, стойко защищай свое юридическое положение, — неожиданно насмешливо бросил он и отступил, пропуская ее к кроватке. — Уверен, Милтон будет гордиться тобой.