Дороти нахмурилась.
— Дэвид никогда не жаловался, что там у него болит, — сказала она в растерянности. — И врачи в Алабаме тоже ничего об этом не говорили.
Доктор Харди развел руками, как бы извиняясь за своих коллег.
— Это не так просто обнаружить. Мы проведем дополнительные исследования, но по результатам предварительного осмотра я могу сделать вывод, что он уже пытается компенсировать боль.
— Компенсировать? — сердито переспросил Шелдон. Ему хотелось бы слышать понятные слова, а не термины.
Дороти, которая слишком хорошо знала, что означает это слово, поспешила объяснить.
— Это значит, что он приспосабливается, старается двигать ногой так, чтобы избежать боли. Вспомни, как ты осторожно ступаешь, если тебе жмут ботинки. Проблема в том, что длительная компенсация, особенно в его возрасте, может вызвать необратимые изменения.
Доктор Харди кивнул.
— Да, именно так. У Дэвида идет развитие опорно-двигательного аппарата. Если сейчас не исправить то, что ему мешает, боюсь, он начнет припадать на больную ногу и может остаться хромым на всю жизнь.
— Хромым? — У Дороти пересохли губы. — На всю жизнь?..
— Вполне вероятно, — подтвердил доктор. — Он сможет ходить, но хромота будет заметна. Что касается спорта, подвижных игр, то всего этого он будет лишен, что для мальчишки всегда тяжело.
Дороти, побледнев, посмотрела на Шелдона.
— Врачи не говорили мне, насколько это серьезно! — воскликнула она возмущенно. — Почему они так халатно отнеслись к здоровью моего мальчика?
— Это уже не имеет значения, — принялся успокаивать ее Шелдон, взяв за руку. — Выкинь из головы прошлое. Мы должны думать о будущем.
— Вот это правильно, — улыбнулся доктор Харди. — Я видел снимки других участков пересаженной кожи вашего сына и могу утверждать, ваши врачи — просто кудесники. Все очень хорошо заживает. Никаких замечаний. Мы же теперь должны справиться с ожогом под коленом. Если сделаем операцию сейчас же, я обещаю вам, что мальчик будет бегать. Это дело нескольких месяцев. Потом займемся остальным. — Он с сочувствием посмотрел на взволнованную Дороти. — Ему ничего не угрожает. И руки и ноги будут двигаться нормально.
Дороти слишком часто слышала подобные обещания. У нее не было особых причин верить доктору Харди, но все же ей так хотелось надеяться.
— Вы правда уверены? — спросила она.
— На сто процентов. Когда мы все закончим, он сможет заниматься спортом.
— Спортом? На самом деле? — Шелдон пришел в восторг и радостно похлопал Дороти по плечу. — Только представь, Дорри! Футбол, верховая езда, плавание, прыжки в воду. — Он улыбнулся доктору. — А Дороти уже решила, что Дэвиду не остается ничего другого, как только стать президентом шахматного клуба.
Доктор Харди опустил глаза, но не настолько быстро, чтобы скрыть заплясавшие в них искорки.
— Я и сам был президентом шахматного клуба. У вас благородные устремления, мисс Джексон. Но уверены ли вы, что Трентам это по плечу?
Все от души засмеялись. И к Дороти вдруг вернулось хорошее настроение. Пусть будущее пока неопределенно, но сегодня ей отчаянно хотелось верить в чудеса. Она обернулась к Шелдону, и он снова погладил ее руку, ободряя и успокаивая.
Доктор Харди продолжал перебирать лежавшие перед ним бумаги.
— Мне бы хотелось, — наконец заговорил он, — провести операцию как можно скорее, буквально на днях.
Дороти машинально ухватилась за сильную мужскую руку. Это был невольный жест, но для Шелдона он значил очень многое. Дороти поверила, что может положиться на него. Ему вдруг захотелось обнять ее, прижать к себе и никуда не отпускать. Между тем доктор продолжал:
— Мы сейчас же начнем с обычных анализов. И еще нам придется оформить массу документов. Раз уж мы заговорили о бумагах, надо выяснить вопрос об опекунстве. Мистер Трент, договариваясь о приеме, сказал, что приходится ребенку дядей. Но насколько я понимаю, его законные права не подтверждены. — Он бесстрастно посмотрел на Шелдона и перевел взгляд на Дороти. — Это так?
— Что ты скажешь? — взглянул на нее Шелдон.
Дороти замерла в нерешительности. В синих глазах, так похожих на глаза Дэвида, она подметила какое-то волнение. И ей захотелось коснуться его черных бровей, густых ресниц, четко очерченных губ. Ей так захотелось, чтобы он улыбнулся.
— Не совсем, — наконец решилась она. Сердце у нее словно остановилось, как если бы она стояла на краю пропасти. — Нет, это не совсем так.
Шелдон сжал ее руку. Доктор Харди поднял брови.
— Да?
— Все изменится в ближайшие два дня, — проговорила Дороти, не узнавая собственного голоса. — Дело в том, что мистер Трент и я собираемся пожениться.
9
Пока они забирали Дэвида из рук заботливых нянечек, занимались оформлением каких-то бумаг и еще массой дел, Дороти постепенно успокоилась. Эмоции, толкнувшие ее на поспешное решение, улеглись, и она смогла рассуждать здраво.
По дороге домой Дэвид непрестанно болтал, а Шелдон был погружен в свои мысли. Уж не жалеет ли он о своем предложении? — думала Дороти. Может быть, он всерьез не рассчитывал, что она примет его?
Когда они добрались до «Утеса ворона», Дэвид первым ворвался в дом и помчался на кухню узнать, что приготовила Нетти. Дороти, чувствуя некоторую неловкость, собралась последовать за сыном, чтобы укрыться в своей комнате, но Шелдон удержал ее за руку на ступенях входной лестницы.
— Дорри, ты уверена в своем решении?
— Да, совершенно, — ответила она, искоса взглянув на него.
— Ты ведь знаешь, что с операцией это никак не связано, — продолжил он, так и не отпустив ее руку. — Доктор Харди понимает, что я несу финансовую ответственность и оплачу все медицинские счета Дэвида независимо от того, женат я на тебе или нет.
Дороти покраснела. Неужели он мог подумать, что она приняла решение, рассчитывая на его деньги? Ведь только вчера вечером она попыталась объяснить ему, что деньги для нее не главное. Она опустила взгляд на удерживающую ее руку. О Боже, неужели он не понимает, что с ней происходит? Как объяснить ему, что она влюблена в него до безумия?
— Я все это знаю, — ответила она, не поднимая головы. — Но все равно я уверена.
— Хорошо. — Больше Шелдон не произнес ни слова. Он выпустил ее руку и направился к конюшне. Она осталась на крыльце одна, провожая его взглядом и растирая запястье, горевшее от его прикосновения.
Следующие несколько дней были трудными. Шелдон не терял ни минуты. Свадьба была назначена на воскресенье, а в понедельник уже надо было везти Дэвида в больницу.
Приближение обоих событий держало Дороти в постоянном напряжении. Она то готова была петь от радости, то проваливалась в бездну отчаяния, теряя голову от волнения и страха. Ее раздражали частые наезды Каролины, которая делала вид, что не замечает ее, и бесконечно в чем-то горячо убеждала Шелдона. Тот относился к Каролине безукоризненно вежливо и предупредительно. Дороти не знала, о чем они разговаривали, но что-то в тоне будущего мужа настораживало ее. Она не могла в этом разобраться, но знала: ей бы не хотелось, чтобы он так говорил с ней.
Раза два Дороти слышала, как Шелдон беседовал по телефону с частным детективом, все еще занимающимся поисками брата Майры. Дороти казалось, что, когда они будут женаты, Шелдону уже не понадобится тот, кто, возможно, подделал его подпись. Для нее вся эта история по-прежнему оставалась загадкой, и она старалась не задумываться о ней. Что бы там ни произошло, это уже не могло изменить ее отношения к Шелдону. Она любила его так, что уже не представляла жизни без него. И потому страшным кошмаром мелькала иногда у нее мысль, что вдруг придется собрать вещи и вернуться в свой домик.
— Особенно ужасало ее эта перспектива из-за того, что она видела, как расцвел здесь Дэвид. С каждым днем ему становилось все уютнее в усадьбе. Он привязался к Нетти и Неду, ему нравились его комната, игрушки, сад и лошади. И он все больше времени стал проводить с Шелдоном и меньше — с ней. Дороти болезненно воспринимала это, но старалась не подавать виду, помня о совете Шелдона подарить мальчику побольше свободы.