«…дома, парень, лучше не показывайся. Это было бы неосторожно, да и мама, пожалуй, переживала бы, если б ты ей сказал, куда подался. После этого несчастья с отцом она чуть рассудка не лишилась. А теперь все страшится, чтобы с тобой не случилось того же, что с отцом. Я ей говорю, что пограничные города американцы не бомбят, потому что после войны они опять будут нашими, там, мол, ты в безопасности, но кто может ей поручиться… Вы с Павлом как-нибудь проберетесь в Словакию, вы здешние, все тропки знаете, проскользнете у немца под носом. Особенно Павел, он уже побывал там не раз, я-то знаю. Если б не покалеченная лапа, я бы с вами пошел, у меня с этими гадами тоже есть кой-какие счеты…» В глазах у дяди вспыхнул и погас огонек ненависти и бессильного гнева. Он мнет левой рукой изувеченный локоть, которому никогда уже не выпрямиться. Тот роковой налет оставил о себе памятку до самой смерти. Когда он проклинал свое увечье, тетя прикрикнула на него: «Не гневи бога, не греши! Слава богу, что хоть таким вернулся. Могло кончиться и хуже». Да, для отца с Миланом кончилось хуже, они там остались.
Ян выплюнул травинку и попытался ни о чем не думать, выключить мозг, выключить все мышцы и нервы, все тело, расслабиться, до последней капли использовать эти драгоценные минуты отдыха. Слиться с землей, с дыханием леса…
— Подъем!
Ян так и не понял: то ли ему удалось так безупречно выключить сознание, то ли он уснул и проспал минуту или полчаса. Во всяком случае, очнулся он мгновенно и чувствовал себя освеженным.
Молча, настороженно (это уже было у них в крови) они продолжали свой путь: первым идет Штефан Юрда в качестве передового дозора, на расстоянии зрительной связи с ним идет Ян, посредине Горан, затем Борис, цепочку замыкает Павел Рис. Такой растянутый походный строй они считают наиболее безопасным, на случай любой неожиданности у них точно распределены все задачи. Прежде чем приступить к крутому подъему к вершине хребта, под которой укрылись семь землянок базового лагеря, им нужно пересечь неподалеку от седловины еще один проселок, проложенный вдоль речки в тесном ущелье. Штефан дает им знак остановиться, затем машет рукой. Ян и Горан приближаются к нему. Штефан распластался на небольшой скале, обросшей мхом и брусничником, и рассматривает дорогу.
— Порядок, можно идти.
Уже готовые соскользнуть со скалы, они вдруг замирают, переглядываются. В легкий шелест леса и всплески реки вмешивается новый звук. В самом нижнем из видимых изгибов дороги появляется коляска, запряженная парой лошадей. Юрда с Гораном, как по команде, берутся за бинокли и тут же переглядываются, словно не могут поверить своим глазам. В самом деле, то, что они увидели, кажется неправдоподобным. В легкой открытой бричке расположились за спиной кучера три немецких офицера. Кони идут спокойным шагом, возчик их не подгоняет, голова его покачивается, кажется, он задремал, а те трое уютно устроились в плетеном кузове, словно выехали на загородную прогулку. Похоже, немцы и в самом деле вздумали прогуляться.
— Который слева — майор, — сообщает Штефан.
— А рядом с ним лейтенант, — дополняет его Горан, не отрывая глаз от окуляров бинокля.
Знаки различия третьего, сидящего к ним спиной, пока разобрать невозможно.
— Старший лейтенант, — деловито докладывает Юрда, когда коляска поворачивается к ним боком.
— Ложись, ребята, — командует Горан, заметив, что Ян высунул голову больше, чем рекомендуется в таких случаях. Ему все еще не верится, что немецкие офицеры способны путешествовать так запросто, без прикрытия. И не в машине, а в коляске. Правда, в удобном, ухоженном, по-старомодному изысканном ландо, но все же это средство передвижения по нынешним временам считается ленивым, малоподвижным, а значит, и опасным. Или, может, эта немчура все еще так самоуверенна, что с олимпийским спокойствием выставляет себя напоказ всюду, где ей только вздумается? И эта дерзость, вопиющая к небу или скорее требующая достойного ответа, заставила Горана принять решение. Подавив приступ гнева, он начал размышлять расчетливо и трезво. Пятеро против троих, момент неожиданности, место удобное, риск практически равен нулю. Не использовать такой шанс было бы преступлением.
Знак Павлу и Борису, несколько слов — и всем всё ясно.
Горан с Яном перебегают дорогу, на этой стороне остаются Павел с Борисом, а наверху, на скале, с автоматом, направленным на дорогу, лежит Штефан Юрда и довольно усмехается. «Горан распорядился именно так, как распорядился бы и я, он все сделал на мой вкус. А эти-то, ведь они прут прямо в руки! — И когда упряжка показалась из-за ближнего поворота и выехала на прямую, Штефан пробормотал про себя: — Ну-ну, давайте, голубчики, давайте, сейчас будет вам музыка. Вы у меня попляшете!»