Выбрать главу

Документальное начало и углубленный психологизм прозы о войне призваны дать читателю ощущение определенного «момента истины». Истины о днях, которые потрясли мир; истины не просто о крупнейшей в истории битве, но о борении противоположных идеологий, полярных систем моральных ценностей и принципов. А главное — истины о настоящих людях, прошедших жестокое испытание войной и извлекших из этого испытания уроки. Такую истину, продолжая художественное исследование человека и меняющейся социальной действительности, несет литература Чехословакии.

Вторая мировая война изобиловала критическими ситуациями, и настоящему художнику они дают материал не для хладной беллетризации истории, а для образного выражения социально-нравственного императива эпохи. Успехи пишущих о войне чешских и словацких авторов связаны в первую очередь с воплощением четкой концепции реального гуманизма.

Их произведения продиктованы также заботой о будущем и сейчас, когда возросла угроза миру на планете, приобретают особую актуальность, ибо пронизаны страстным фучиковским призывом: «Люди, я любил вас! Будьте бдительны!»

Святослав БЭЛЗА

Ян Сухл

ЭСКОРТ ВО ТЬМУ

Повесть

Лесистые вершины четко рисуются на фоне высокого прозрачного неба, словно художник старательно обвел их тушью. Кустарники, которые по склонам подступают к лесам, и лиственные деревья, тонущие в темно-зеленой гриве ельника, из последних сил пылают огненными красками поздней осени. В горах еще держится мягкое бабье лето, но над рекой и в узких горных долинах с раннего вечера до позднего утра уже белеют клочья тумана — предвестники туманных, дождливых дней и осенней слякоти.

Над краем тускло тлеет хилое солнце, в его косых лучах горят пожаром грозди рябины и густо усыпанные ягодами кусты шиповника, обещая суровую зиму.

День на исходе, солнечный диск катится к горизонту. Вырубки затихли, обезлюдели, работы на полях закончились, только откуда-то из-под леса слышится протяжный, как бы причитающий напев и временами — ауканье. Ленточка дыма лениво протягивается сквозь лещину и выдает близость пастушонка. На травянистом склоне заяц то и дело присаживается на задние лапы, видно, он не очень доверяет этому покою. Грызнет стебелек — и тут же насторожит уши в сторону ближнего ельника.

И в самом деле, наблюдательный глаз заметил бы в поросли, которой заканчивается лес, едва заметное движение. Заяц на всякий случай убирается в безопасное место. Крайние деревца, отделяющие молодые елочки от кустарника на меже, дрогнули, затрещала хвоя. Из-под раздвинутых ветвей выглянула одна голова, вторая, третья. Трем парам мужских глаз открылся широкий вид на долину. Поверх узких горизонтальных полосок недавно убранных и по большей части уже лущеных полей мужчины глядят вниз, где узкая горная река спешит к излучине, из-за которой выглядывают первые крыши городка.

Двое приставили к глазам бинокли. Но даже невооруженному глазу отлично виден белый арочный мост, по которому шоссе пересекает реку. Посредине моста стоит чугунная статуя Яна Непомуцкого, на обоих концах прохаживаются немецкие часовые. А чуть повыше, метрах в двухстах против течения реки, — объект, к которому приковано внимание наблюдателей: лесопилка с густыми рядами штабелей пиломатериала по обе стороны дороги, ответвляющейся от шоссе.

Непрерывное движение пильных рамок заполняет воздух монотонным, приятным на слух жужжанием, к которому ухо быстро привыкает, а затем вообще перестает замечать его; он воспринимается как неотъемлемая принадлежность этой долины.

«Сколько же здесь рамок, три или четыре?» — пытается угадать Ян, не отводя бинокля от глаз. Пожалуй, три, решает он наконец. И все же он не совсем уверен, все-таки не один год прошел с тех пор, как он помогал дяде у пилорамы там, по ту сторону Бескид.

Время от времени в однообразный звук пил вмешивается гул автомобильного мотора. Меньше чем за час (в течение которого велось наблюдение) на лесопилку приехало шесть немецких грузовиков: достаточно сопоставить это число с двумя местными возчиками и одним одышливым газогенераторным драндулетом, чтобы понять соотношение лесопоставок на военные и гражданские цели.

День близится к концу, тень леса шаг за шагом спускается в долину. Когда ее ломаная линия дотянулась до шоссе, а последние солнечные лучи озарили гребень противоположного склона, Горан встал.