— Не очень, — за меня ответил Кузьмин. — Но кроме Сергея Сергеевича, пока никто не жаловался на питание.
— Вы будьте повнимательней к нуждам пациентов, — пригрозил Ваганов и снова обратился ко мне: — Даю вам честное слово генерала: если исполните мое поручение, будете жить припеваючи. В Москве, да где хотите!
— Говорите, что мне надо сделать, я все для отечества готов… Хоть… мокрое дело!
— Мокрое дело? Не понял. Что это такое? — притворно насторожился Ваганов.
Я понял, что увлекся.
— Ну это так у нас санитары говорят, когда один больной другого начинает избивать или душить до смерти, — беспечно пояснил я.
— Ах вот оно что, теперь ясно, — успокоился генерал. — Вы правы, Сергей, возможно, придется идти и на мокрое, как вы говорите. Но отечество дороже, вы так не думаете?
— Думаю, — задумчиво сказал я. — Думаю, стоит замочить пару-тройку гадов, чтобы всем жилось веселее, свободнее…
— Вот-вот. Правильно мыслите! Мы все ради свободы страны готовы головы сложить, готовы всем пожертвовать, и я в том числе, уж не сочтите за бахвальство, это так.
— Так что же все-таки делать? Скажите и выпустите меня, я сделаю!
— Скажем. Но сначала я хотел бы вас, Сергей, познакомить завтра с моими друзьями, которые приедут на небольшое совещание. Вы с ними познакомитесь, мы все обсудим, что и как вы будете делать. И если вы моим друзьям понравитесь, считайте, вы уже свободны и не будете есть эту кислую капусту.
— Идет! — протянул я руку для рукопожатия.
Ваганов нехотя взял мою растопыренную пятерню и легко тряхнул ее.
— А вы говорили, я вам не нравлюсь. Видите, я оказался прав — мы с вами подружились…
— Когда я говорил? Ничего я не говорил! Это все наговаривают на меня! — вскричал я. — Я здоров, выпустите меня, я против генералов ничего плохого ни разу в жизни не имел!
— Верю-верю, успокойтесь. Конечно, это поклеп, — ласково улыбнулся Ваганов, пытаясь выдернуть свою руку из моей ладони. Но я специально крепко жал его пальцы, как мог, Ваганов поморщился, потом вскочил с кровати.
— Отпустите, все, до завтра! Вам не стоит слишком перевозбуждаться, завтра для вас ответственный день!
Я выпустил его руку и сделал виноватую рожу:
— Простите, товарищ генерал. Но я очень… очень на вас надеюсь!
— Я тоже. Отдыхайте, товарищ… Сергей. Сергей Борисович.
Я снова вскочил с кровати и сверкнул глазами:
— Я не Борисович, кто вам сказал, что я Борисович?! Опять на меня кто-то здесь бочку катит! Врачи меня не хотят выпускать, помогите мне, товарищ генерал!
— Сказал, что помогу, мое слово — закон. Мое слово — это, можно сказать, Конституция, и не менее того! Так-то, дорогой Сергей…
— Сергеевич, — подсказал я.
Ваганов стоял и, как я видел, не торопился уходить, внимательно с прищуром глядя мне прямо в глаза. Чуть помолчав, он спросил:
— А вы сможете, Сергей Сергеевич, ради дела, ради справедливости и спасения отечества на некоторое время стать другим человеком. Носить чужое имя, фамилию?..
— Запросто!
— А сможете вы некоторое время играть роль одного человека, очень похожего на вас?
— Я все смогу. Обещаю, я со всем справлюсь. А что за человек?
— Вам предстоит стать неким Александром. Александром Борисовичем с фамилией Турецкий. Это имя вам о чем-нибудь говорит?
Я нахмурился, пытаясь вспомнить. Сердце мое готово было выпрыгнуть из груди.
— Где-то слышал… Нет. У меня что-то с памятью… Не помню. Он на меня похож, говорите?
— И весьма, — улыбнулся Ваганов. Вслед за Вагановым заулыбался и Кузьмин, стоявший рядом.
— Кажется, министр иностранных дел нынешний, верно?
— Ну, куда вы метите! — расхохотался Ваганов. — Высоко забираетесь. Это следователь один московский, неужели не припоминаете?
— Простите, но… Я вообще-то люблю книжки про следователей, только мне их здесь не дают. Откуда я могу знать московского следователя? Может, он в Ташкенте был, я там мог с ним встречаться?
— Отлично, парень! Ты настоящий мужик, Сергей Сергеевич! — вдруг воскликнул Ваганов и с силой хлопнул меня по плечу. — Я с тобой пойду в огонь и в воду, так и знай. Все, теперь надо отдыхать, да и нам уже пора. Отдыхай, будущий Александр Борисович, тебе вскоре предстоит сложное дело, после исполнения которого ты будешь в раю… Я говорю, будешь жить как в раю, как у Христа за пазухой! Руку больше не дам, а то ты все пальцы мне переломаешь. Спокойной ночи… — Ваганов направился к выходу.
Вслед за ним — и Кузьмин.