— Может быть, пока не пришли понятые, спустимся вниз, к Сельдину? — предложил я Меркулову.
Он согласился. Мы, не дожидаясь лифта, спустились по черной лестнице.
Лестница была достаточно загаженной, несмотря на престижность дома, хотя и не в такой степени, как в обычных домах. Естественно, все стены были расписаны названиями любимых ансамблей местного подрастающего поколения, черепами и молниями, а также потрясающими по своему откровению надписями типа: «Галя дает всем!»
Меркулов вдруг остановился и наклонился над белым пятном масляной краски, растекшейся вокруг осколков стеклянной банки. Он поскреб застывшую кожицу, которая тут же порвалась, обнаружив свежую маслянистую поверхность.
— Разбили не позже чем неделю назад, — заметил Меркулов, и мы продолжили свой путь.
Мы остановились перед дверью Сельдиных, которая была опечатана. Все было в порядке, печать не сорвана. Костя зачем-то посмотрел на потолок. Я машинально проследил за его взглядом и заметил темное пятно на левой стене, чуть повыше двери.
Я перевел взгляд на другую стену. На правой стене, на том же уровне, был точно такой же темный отпечаток.
Меркулов уставился на меня вдруг с неподдельным интересом:
— Ты когда-то говорил, что на шпагат можешь садиться.
Я не стал спрашивать, зачем и почему, а попробовал сесть.
От подошв моих ботинок до стен оставалось пространство сантиметров 10.
— М-да, этот типчик был поболее тебя ростом, — задумчиво сказал Меркулов и добавил, когда я встал на ноги: — Вот что, Турецкий, ты с Грязновым проводи обыск, а мне пришли сюда Олега с чемоданчиком.
Я отправил Левина вниз, а сам остался с Грязновым и двумя стариками — дворником и сантехником, проживающими в этом же подъезде на первом этаже.
…Трехкомнатная квартира с небольшим холлом, в которой квартировал Самохин, оказалась чудовищно запущенной и больше напоминала склад старого хлама.
Две комнаты были просто забиты какими-то коробками со спортивным снаряжением, военной формой, а в третьей и проживал господин Самохин. В том, что дело обстояло именно так, сомневаться не приходилось: на стене, под нацистским знаменем, висели портреты Гитлера и самого Самохина — бритого наголо, в военной униформе.
Рядом с фотографиями «замечательных» людей расположились немецкий штык и полевой бинокль. Так что в симпатиях господина Самохина сомневаться не приходилось.
После трехчасового обыска, помимо нацистской атрибутики, камуфляжной и парадной униформы, нам удалось найти вощеную бумагу со следами оружейной смазки и тряпку со следами белой масляной краски. В письменном столе я нашел платежную книжку, оформленную на Сельдина Ивана Митрофановича.
— Похоже, отставной генерал Сельдин был хозяином и этой квартиры, — сказал я Славе Грязнову, показывая книжку по квартплате.
— Похоже, генерал Сельдин был темной личностью, — добавил мой друг.
А вскоре подошли Меркулов с Левиным, и мы узнали следующее: на стенах Меркулов обнаружил следы резиновой подошвы и все той же масляной краски.
— Картинка вырисовывается следующая, — подытожил Костя, после того как мы вернулись в машину. — Генерал вызывал к себе этого… Самохина. В дверной глазок он хорошо видел только его. Но он не мог видеть второго, который в это время висел над дверью, растянувшись в упоре на шпагате. Когда старик открыл дверь, второй вломился следом за Самохиным и набросил на старика удавку. Через несколько секунд со стариком было покончено, а молодые люди совершенно спокойно довершили свое дело. Кстати, соседи под квартирой Сельдина пожаловались на то, что ночью по комнате кто-то расхаживал обутый. Вот так…
Я находился в удрученном состоянии: да, я лопухнулся при первоначальном осмотре квартиры и ни от кого этого не скрывал.
Левин тоже сидел понурый, видимо, чувствовал за собой вину. Мы тогда поверхностно осмотрели черный ход, опросили не всех соседей.
— Чего ты приуныл? — весело спросил Славик.
Я лишь махнул рукой.
— Радоваться надо! Теперь мы не будем тыкаться как слепые котята.
— Действительно, — подхватил Меркулов. — Я вообще объявляю благодарность Олегу Борисовичу Левину за оперативный розыск, ну хотя бы фотографии Самохина. — И он подмигнул Олегу Левину.
Левин чуть приосанился.
…Было уже за полночь, когда мы садились в машину. Однако несмотря на протесты Меркулова с Грязновым и не слишком довольный вид Левина, я настоял ехать снова на Новокузнецкую. Засесть на пару часиков обсудить версии по делу об убийстве Холод и Гусева. В казенных стенах как-то быстрее думается, нет расслабляющего домашнего уюта, бутылок со спиртным в холодильнике.