Хозяин дома почесал озадаченно подбородок и, удерживая ладонь перед лицом, другой рукой повернул ободок одного из колец – явив присутствующим "признающий" герб Мстиславских.
— Оказывается, у меня дочка кормилицу принца из-за грани вытащила, — доверительным тоном произнес он. — Мне пообещали любую поддержку в любом вопросе, — подчеркнул он последнюю фразу, хищно улыбнувшись.
Сдвинув пальцы, из-за ладоней на Еремеева неверяще глянул даже Юсупов. Но потом снова закрылся ладонями, продолжая молчаливо изображать скорбь.
— Я не уйду, — буркнул Давыдов. — Непонятно, отчего вы сами не уходите, — покосился тот на Панкратова.
— Я уже заработал кучу денег на падении Черниговских, — деловито ответил он. — Не такую, как закопана во дворе. Но я не откажусь заработать еще.
— В таком случае, ежели никто не уходит… И рядом только верные люди, — вздохнул из-под ладоней Юсупов.
А затем медленно убрал их от лица, открывая широкую и крайне довольную улыбку, которую так чертовски тяжело было скрывать все это время.
— Это его от горя так, да, — ткнул Василий локтем Шуйского, опасливо глядя на могущественного князя.
— Я боюсь, что от радости, — скептически отозвался тот, в очередной раз с горечью поражаясь, как изменились времена – напротив скалился в искренней улыбке его старый враг, а ему почему-то тоже было хорошо, и даже отлегло от души…
— Вася, в какой там пачке была водка, — потер ладони Юсупов. — Нам бы наших врагов помянуть. Ну, и за здоровье молодых, разумеется.
— А нет, он вполне здоров, — авторитетно высказался гусар, оборачиваясь в сторону стены и выуживая нужную упаковку.
Не то, чтобы та была подписана и стояла второй с конца – но чутье и многолетний опыт…
— Так, а война, — недоуменно оглядел всех Еремеев, нервно крутя перстень на пальце.
— Некогда воевать, бизнес стоит, — открывая бутылку, указал ему Юсупов на скинутые на пол бумаги.
— Я не совсем понимаю…
— Молодой еще, — веско сообщил ему Панкратов, разливая в подставленные рюмки Шуйскому и Давыдову. — Я, так думаю, у нас только что появился новый пайщик, — вопросительно посмотрел он на Юсупова, заново оценивая слова, сказанные в коротком телефонном звонке.
Не все, правда, сходилось, но вскоре он определенно узнает, о чем они там договаривались – равно как причины, как гнев за имперское преступление сменилось милостью…
Князь Юсупов сначала хитро улыбнулся, потом отчего-то посмурнел, но все-таки кивнул.
— Я думал ему доли Галицкого с Долгоруким предложить, — недовольно покосился он на Еремеева.
— У всех из нас было полтора рубля, — тут же изобразил тот невозмутимое лицо. — Это была честная сделка.
Теперь на него хмуро смотрели и все остальные. Потому что предприятие с участием императора – обычно весьма успешное предприятие. И когда у тебя в нем десять процентов, а у некого мужчины с полутора рублями – двадцать один…
— Что ж я, свою кровинку без приданного отдам? — Чуть испуганно оглядев хмурых князей, похлопал ресницами Еремеев и оглянулся на князя Юсупова.
— То есть, Максиму двадцать один процент, — поиграв желваками, произнес тот.
— Н-ну да, — пожал тот плечами.
— Слышали, что мой сват говорит, — обнял Юсупов его одной рукой и горделиво посмотрел на остальных.
— Самая богатая невеста в стране, — смирившись, грустно вздохнул Панкратов.
— За такую и десять миллиардов не жалко, — тоже осознав безнадежность что-либо выцарапать для себя, поддакнул Шуйский.
— Гор-рько!
— Василий, рано! Их еще найти надо… Кстати, где они ходят вообще?
Глава 1
Из Екатеринбурга мы привезли снег. Целый океан снега, заметавшего яркие огни ночной столицы, пока самолет шел на посадку; медленно парившего крупными хлопьями в воздухе по приземлению, сверкая в свете фар буксира и служебных машин, а также десятка автомобилей, дожидавшихся нас в паре сотен метров от трапа.
Снег падал на плечи княжича Шуйского, вышагнувшего из салона на верхнюю ступень трапа и зорко оглядевшего встречавших нас людей. Половина машин была с его гербом – удостоверившись, юноша отшагнул в сторону, более не скрывая выход своими немалыми габаритами.
Снег медленно таял на рыжих волосах девушки, вышедшей вслед за ним. Принцесса Аймара Инка выглядела уставшей и болезненно серой. Отчасти сказались переживания последнего дня. Отчасти – виновны несколько бутылок вина, совместно приговоренных с княжичем во время полета. По официальной же версии – это все последствия посредственной готовки придорожного кафетерия, сказавшиеся только сейчас.