Т и х о м и р о в. Ставлю на голосование предложение товарища Маркова. Принято единогласно при шести воздержавшихся.
Марина Гречанова — Зое Бакеевой
Ленинград, 21 апреля 1936 года
Зойка, дорогая моя, я столько пережила за последнее время, просто сказать невозможно. Я совершенно измучилась от дум, от событий, которые разворачивались с поразительной быстротой. Но теперь, кажется, всё позади или, по крайней мере, почти всё.
На мое последнее письмо я от тебя не получила ответа. Знаю, ты отрицательно относишься к Анатолию, а стало быть, и ко всему, происходящему со мной. И все-таки я доскажу тебе конец всей этой истории. Я должна это сделать, потому что у меня нет больше сил молчать. И так я все время молчу в общежитии. Я бы обо всем переговорила с дядей Пашей, но не могу: он ведь мужчина! Даже Полины Никифоровны нет: она, бедная, умерла 28 февраля. Жаль мне старушку, хорошая она была, добрая, щедрая. Но что поделаешь! Правда, должна покаяться, смерть не принесла мне особой боли, хотя я и любила ее: то ли очерствела за последнее время, то ли собственные дела заслонили все на свете.
Я тебе писала, в каком положении я очутилась. Никогда не пожелаю ни тебе, ни кому-нибудь другому оказаться в таком же. Я запустила занятия так, что пришлось объясняться с директором. Конечно, я ничего ему не сказала. И наверное, правильно делала, что ни один человек ничего не знал обо мне. Поползи сплетня, я бы не выдержала. Это был бы конец.
Меня мучили кошмары. Каждую ночь я видела ребенка, моего ребенка, то крохотного, то вдруг уже большого, слышала его крики и просыпалась от ощущения чего-то страшного.
Ужасное состояние, Зойка.
Анатолий не замечал его. Он, по-моему, даже меня-то перестал замечать. Домой он приходил день ото дня позже. Иногда я не дожидалась его и бежала к себе в общежитие, чтобы успеть проскользнуть до закрытия парадной. А когда он успевал меня застать, то бросал неизменное: «Пришла?» — и ложился на кровать, не снимая грязных сапог. Я знала, что он пьян, что ему неможется, и старалась его не беспокоить.
Что у него происходило в душе, я понятия не имела.
Но странное дело, Зоенька: несмотря ни на что, у меня не исчезла к нему нежность и было его жалко. Я думала, глядя, как он спит, смешно оттопырив верхнюю губу: вот он, Толька, тот веселый и смешной Козырь, которого здо́рово трясла жизнь, который мне встретился на пути и первый меня поцеловал… Ведь это мой муж, он будет отцом. У нас родится сын, похожий на него, такой же высокий и красивый.
Чего я только не передумала, просиживая около спящего Анатолия. И стоило ему улыбнуться во сне, я прощала ему все. Мне казалось, что все должно войти в свою колею. Надо лишь поговорить с ним серьезно, спокойно, ласково. Сказать ему о ребенке, и все сразу наладится. Должны же заговорить отцовские чувства. Если он станет таким, каким был прежде, то можно жить хорошей семьей. В конце концов регистрация подождет.
Разговор свой с Анатолием я намечала на определенный день, потом откладывала: мне казалось, что этот разговор решит все сразу. От него зависело многое.
В общежитии я как-то откололась от девчонок. Говорить им я ничего не могла, и они оставили меня в покое. Только Лена один раз подошла и спросила без обиняков: «Что, неудачный роман у тебя, да? Плюнь ты на Анатолия, подумаешь, ребят у нас мало, что ли?» И сказала, что заметила, как Сеня Фокин из 2-й группы на меня засматривается: наверняка влюблен. Я сама чувствовала то же, но… Но что мне до него? Ленка же вообще легко смотрит на жизнь. А это и хорошо, и плохо, но что лучше, не знаю. Трудно, Зоя, отвечать на все вопросы самой, когда их с каждым днем становится все больше и больше.
Наконец я решилась поговорить с Анатолием. Пошла к нему вечером. Дома его, конечно, не было. Я переделала все домашние дела, поджидая его. Пробило 11 часов, 12, час ночи. Он все не приходил. Прошел еще час. Я начала беспокоиться. Прилегла на кушетку, задремала. Проснулась — никого нет. Посмотрела на часы — половина пятого. Сон сразу вылетел. Я снова принялась за уборку, чтобы хоть чем-нибудь занять себя. В 7 часов не выдержала и вышла на улицу. Сама не знаю, как пришла на завод, где работал Анатолий.